Следствие не закончено

Лаптев Юрий Григорьевич

В книгу Юрия Лаптева вошли роман, повести и рассказы.

В романе много действующих лиц, но главные из них — Михаил, избалованный сын генерала, и Митька, вчерашний вор. Благодаря усилиям коллектива оба они становятся настоящими людьми.

Полна юмора повесть «Старички районного значения» — о пенсионерах районного городка. «Следствие не закончено» — повесть о том, как следователь-коммунист спасает шестнадцатилетнюю девушку, попавшую в воровскую шайку.

«Вот так-с…» — рассказ о короткой, но глубоко значительной беседе студента с В. И. Лениным. В «Напутствии» возникает образ А. М. Горького.

Вошедшие в книгу произведения различны по жанру, но их объединяет серьезное внимание автора к современным нравственным проблемам. Герои их — люди чистые и душевно щедрые. Они активно отстаивают в жизни свои убеждения.

МИХАИЛ И МИТЬКА

Роман

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Хотя отношения между ними были выяснены предостаточно, оба — Михаил Громов и Катюша Добродеева — в это утро словно бы стеснялись друг друга. Девушка стояла перед приемником, крепко сцепив под подбородком пальцы рук, и чуть ли не благоговейно слушала литературную передачу из Москвы, а Михаил сидел в другом конце комнаты с газетой и, казалось, усердно вчитывался в статью «Качественная обработка паров — залог урожая!».

Может быть, сказывалось настроение, но распаренный вдохновением баритон далекого чтеца все больше волновал Катюшу.

— Какие слова!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Первая, правда, не столь ощутимая трещина во взаимоотношениях отца и сына Громовых наметилась, когда «Мишунчик» — только так именовала сынка его безмерно заботливая мамочка Алевтина Григорьевна, — не без натуги преодолев среднюю ступень в своем образовании, решил посягнуть на высшую. Однако в этом вообще-то вполне доступном молодому человеку деле мало возжелать. А уповать на общественный авторитет родителя и вовсе негоже. Что и подтвердилось, когда Михаил на первом же экзамене — письменной работе по русскому языку — «хватанул лебедя» (так абитуриенты именовали двойку по сходству с лебединой шеей). Поскольку «Мишунчик», непонятно по каким соображениям, метил поступить на филологический факультет, на этом его «непосильные испытания» и закончились.

А когда незадачливый сын, словно малолеток, ведомый мамашей за руку, предстал перед недовольно сощуренными очами отца, он услышал из уст Ивана Алексеевича слова, которые глубоко разочаровали парня: ведь до сих пор ничто так не помогало ему преодолевать пока что не препятствия, а мелкие, по сути, рытвинки на житейском пути, как именитость папаши.

— Вперед будет умнее. Университет — это не футбольные ворота, куда неуча, как мяч, пинком можно направить!

— Иван! Что ты говоришь?! — панически воскликнула Алевтина Григорьевна.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Камни не камни, но с кирпичиками Громову пришлось повозиться в первый же «разнорабочий» день, хотя и не с раннего утра до позднего вечера, но полную смену, обслуживая подъемный кран в комплексной бригаде.

— Поразмяться надумали малость?

Таким явно подкусывающим вопросиком встретил бригадир Тимофей Донников — степенно окающий нижегородец, один из лучших мастеров кирпичной кладки по всей округе — Михаила, прибывшего на строительную площадку в новехоньком тренировочном костюме и кедах. Бригада завершала кладку очередного четырехэтажного дома на пока что безымянной улице города нефтяников.

— Поживем — увидим, — со сдержанным достоинством отозвался Михаил, хотя слова Донникова ему не понравились. И почему-то особенно задело словечко «малость».

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Первая получка!

Нет сомнений, что многим молодым людям эта знаменательная дата запомнится так же, как, к примеру, первокласснику день 1 сентября, когда вчерашний дошкольник впервые выбирается из-под опеки родительской.

Момент волнующий даже в том случае, если паренек или девчушка прибудет к широкооконному зданию школы не самостоятельно, а в сопровождении так же взволнованной мамаши, которая, заботливо поправив торжественный бант или одернув новенькую форменку, передаст своему отпрыску из рук в руки также первое «подношение начальству» — букет осенних цветов.

— Так что ты, Василек (или Петенька, или Натуся, Игорек, может быть), что же ты должен сказать учительнице?

ГЛАВА ПЯТАЯ

Пожалуй, ни в одной рабочей профессии не сказывается так на условиях работы, а значит и на настроении работников, зимой — тридцатиградусный мороз или слепящая глаза вьюжистость, летом — зной или затянувшаяся не на часы, а на дни мокропогодица.

Так и в это утро: сверху назойливо моросящий дождь, под ногами, на разворошенной земле строительной площадки — глинистая слякоть. И ветер какой-то задиристый.

А тут еще к концу подходит последний летний месяц, и если бригада не успеет до наступления холодов подвести объект под крышу…

Словом, противно.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Июль.

Хотя уже с каждым днем становится короче на две-три минутки солнечный путь, но припекает солнышко все жарче и все духовитее становится воздух: то вызревают травы.

В разгаре сенокосная пора.

Неутомимый и незаменимый для сельской местности крепыш-вездеход «ГАЗ-69» мчит восседающего рядом с водителем Петром Петровичем Стариковым главного инженера Светоградского стройуправления Якова Матвеевича Леванта сначала по укатанному до глянцевитости грейдеру, затем сворачивает на большак.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Несчетное число раз проходил Кузьма Петрович Добродеев по проспекту Победы, в конце которого, перед спуском к пристаням, приютился его участок, обнесенный окрашенным к Первомайскому празднику в голубой цвет частоколом. Буквально на его глазах воздвигались по обеим сторонам просторной улицы новые трех- и четырехэтажные дома, правда, привычно-скучноватой кладки и оформления, но не избы как-никак. И тополя, в посадке которых когда-то принимала участие вся семья Добродеевых, уже вымахали выше крыш.

Да и население неприметного в недавнем прошлом села Нагорного за послевоенные годы возросло больше чем в десять раз!

И не только молодой городок, большинство колхозов Светоградского района «понабрались могутности», как сказал сегодня, зачиная партийный актив, «первый» — Владимир Арсентьевич Житников.

Эти слова секретаря райкома приосанили многих коммунистов — «Растем, братцы, растем!» — в том числе и Кузьму Петровича: одних почетных грамот за двадцать один год кипучей деятельности Добродееву было вручено мало не десяток. Развесь по стене — вот тебе и витрина трудовой доблести.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Эта «физкультвылазка» всем ее участникам запомнилась надолго. Уже дорогой — а выехали чуть свет в предоставленном спортсменам на весь день крытом фургончике — произошла удивившая всех встреча. Когда машина, ведомая персональным водителем главного инженера Петей Стариковым, лихо вымахала на гребень накатистого степного увала, у сидевших рядом с водителем Маши Крохотковой и Васены Луковцевой одновременно вырвалось одно и то же восклицание:

— Ой, что это?!

Зрелище девушкам представилось действительно необычное. По большаку, разделявшему два разнозеленых поля — пшеницы и просяное, двигалась в упряжке из двух гусеничных тракторов вполне справная и обжитая крестьянская изба. В один из оконных проемов глазела на божий свет хозяйка и доносилось недовольное свиное повизгивание, а сам глава семьи колхозник Иван Афанасьевич Пеструхин вел следом на поводу пятнистую коровенку, И еще вислоухий шершавый кобелек трусил.

— Ничего особенного, — сказал Петя Стариков. — Это ведь в прежнее время только улитка да черепаха — куда сами ползут, туда и квартиру волокут свою. А сейчас прямо как в причуде: «Ехала деревня мимо мужика!»

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

И этот столь насыщенный событиями и переживаниями день начался в доме Добродеевых, как было заведено. Откушав натощак для легкого пищеварения стакан домашней ряженки, Кузьма Петрович спустился по скрипучим ступеням террасы в тенистый и не прогретый еще солнечными лучами садик, удовлетворенно огляделся и, тоже по обыкновению, поприветствовал сам себя: «Доброго утречка, Кузя!»

Затем прошелся по окаймленной кирпичами дорожке, заботливо раздавил переползавшую ему путь мохнатую гусеницу. Около клумбы задержался и выполнил несколько приседаний, широко раскидывая руки и деловито покряхтывая.

«Эка благодать-то какая!»

Кругом зелень, спозаранок особенно пахучая, свежесть! Дыши полной грудью да радуйся: думается, всего достиг человек.

ГЛАВА ПЯТАЯ

«Товарищи пассажиры и встречающие! Через сорок минут к первому причалу пристани «Светоград» прибывает теплоход «Академик Вильямс», следующий рейсом Астрахань — Москва».

Ометалличенный голос пристанского диспетчера услышали и сидящие под пальмой, в укромном уголке ресторана председатель колхоза «Партизанская слава» Степан Федорович Крутогоров и заведующая молочнотоварной фермой колхоза имени Дзержинского Евдокия Андрияновна Зябликова — женщина крупной стати, ясноглазая и бровастая, сохранившая и к сорока годам приманчивость.

— Видно, не только на нашем колхозном подворье положение выпрямляется, — как бы в ответ на сообщение диспетчера заговорил Крутогоров. — Ведь этот самый теплоход, помнится, сормовичи пустили на плав году в сорок восьмом: в сорок девятом племяш мой, сестры Капитолины первенец, был тогда зачислен в его команду. И имя Вильямса судну присвоили тогда же. Под духовой оркестр. Потом, лет через восемь, мне довелось на нем плыть до Волгограда. Правда, город-то тогда еще Сталинградом именовался, но теплоход уже успели перекантовать в «Антонину Нежданову», поскольку Василий Робертович погорел на овсе и травяных культурах. А теперь, выходит, обратно возвратили судну ученое звание?

— А тебе не все равно, на ком плыть? — усмешливо глядя в лицо Крутогорова, спросила Зябликова.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В большинстве романов авторы не оставляют «на усмотрение читателя» как героев, отвечающих общепринятому в нашем обществе понятию «хороший человек», так и действующих лиц, заслуживающих своим поведением читательское осуждение.

Оно и понятно: заложив в основу своего произведения древнейшую и поистине неисчерпаемую тему всех литератур — тему противоборства добра и зла, — еще присущую, к прискорбию, и обществу, претворившему в жизнь строку великого гимна «Мы наш, мы новый мир построим», обществу, организующей моралью которого являются основы коммунистического мировоззрения, — авторы тем самым как бы берут на себя обязательство не только изобличить носителей зла, но и покарать лиц, именуемых в дальнейшем правонарушителями.

Кстати сказать, в реальной жизни чаще всего так и происходит: именно к деяниям уголовных преступников, прелюбодеев, склочников, пьянчуг, тунеядцев больше всего применима старинная поговорка «Сколько веревочке ни виться, а кончику быть!».

Однако, отвлекаясь, хочется сказать, что и из неисчерпаемого кладезя народной мудрости черпать надлежит осмотрительно. К примеру, иное да и неблаговидное звучание приобрели в наши дни такие некогда поощрительные речения «Пьян да умен — два угодья в нем», или «Работа не волк, в лес не убежит», или «Муж да жена — одна сатана», или обширнейший раздел поговорок, явно утерявших актуальность после отделения церкви от государства, таких, как «Без бога — ни до порога», «Бог не выдаст, свинья не съест» и т. п.

Неиссякаемы да и обязательны, по-видимому, для произведений «изящной словесности» и темы двух любящих сердец, родителей и детей, дружбы и неприязни.