У каждой коровы есть работники. И не один-два работника, а много. На домашнюю корову работает вся семья: это отец и мать, братья и сёстры, а если есть дедушка с бабушкой, то и они служат у коровы в работниках. Хочешь есть молочко, мясо, масло с творогом, — поработай на корову за это. Говорят в народе: «Любишь кататься — люби и саночки возить». Можно к этому сказать: «Любишь маслице — люби и за коровкой ухаживать».

Хозяйки в деревне иногда корову называют барыней. Придёт в хлев с подойником, а корова лежит, хозяйка её поднимает:

— Напилась, наелась и разлеглась, как барыня. А ну, вставай.

Если расставлять работников коровьих по старшинству, то главным работником надо назвать хозяйку дома: она и пойло готовит корове, и доит её, и телёнка её выхаживает, и пастуха нанимает и кормит. На втором месте стоит хозяин дома: он задает корове корм, но прежде готовит его, косит траву, возит к дому, убирает в сарай или складывает в стог, ремонтирует хлев, кормушку и убирает из-под коровы навоз. На третьем месте — дети: они помогают и матери и отцу, носят или возят воду, корм; когда скажут, навоз в огород отвозят, чистят корову щёткой или гребёнкой, пасут на росе, бывают у пастуха в подпасках, если пастух берёт помощника по очереди с каждого двора. Потом на лето работником коровьим становится пастух, а при коровьих болезнях — ветеринар.

Ну, а на колхозных фермах всё по-другому. Здесь главный работник — зоотехник, потом доярки, потом скотники, подвозчики кормов, механики, электромонтёры, телятницы, весовщик, председатель колхоза или директор совхоза — словом, и не перечислить всех. И весь порядок моего перечисления — кто главный работник, а кто не главный — не совсем верен. Можно посчитать, что человек, который убирает от коров навоз, выполняет самую последнюю и пустяшную работу. Но без его труда и забот коровы потонут в навозе, ни доярке, ни кому другому не будет ходу, молоко будет с грязью, станет несъедобным и к коровам пристанут разные болезни. Тут все главные и нужные, и лучше об этом не спорить.

Профессия пастуха всегда была редкой и ценилась дорого. Такой она и сейчас осталась. А скоро на пастуха будут учиться в сельскохозяйственных школах, потому что настоящий пастух должен быть грамотным, знать математику, уметь читать научные книжки, знать породы скота, определять коровьи болезни и уметь их лечить, когда не окажется близко ветеринара. А ещё он должен знать травы, которые можно съедать корове, а которые нельзя, потому что бывает ядовитая трава и портящая вкус молока. Всегда была пастушья грамота, но передавалась она от старых к молодым опытом: брал пастух себе подпаска и определял, годится он в пастухи или не годится. Если ему попадался плохой подпасок, то на второе лето он искал себе другого.

В народе говорят, что поэтом надо родиться. И пастухом тоже нужно родиться, иметь к этому призвание. Правда, считают, что в пастухи идут лодыри или мало к чему способные люди, но это совсем неверно.

Кто раньше всех в деревне встаёт?

Петух и пастух.

Кому не страшны ни солнце, ни ветер, ни гроза, ни обложной дождь и мокрая трава?

Спиридон пришёл в нашу деревню в зимнюю непогоду. К нам прибежали ребята и сказали матери:

— Тётка Доня, нам велели сказать вам, что пастух пришёл наниматься, надо идтить на собрание.

— Принесло его в такую непогоду. Но ладно, пойдём, потолкуем. В погоду, глядишь, всех и не собрать было бы.

Пока мать заходила за соседями, ждала их, я с ребятами прискакал в избу деда Володи, где собирались нанимать пастуха. Ближние, кто раньше был оповещён, были уже в сборе, вели разговоры.

На улице мело и морозило, а в избе было тепло и чисто. Люди были радостные, что пришёл человек в пастухи. И казалось, будто за окнами тепло, солнечно, сходит снег и на днях с дворов выпихнут скотину и новый пастух погонит её на луг. Но шёл ещё декабрь, пастух только договаривался о плате за пастьбу: когда давать ему задаток, какое будет летом питание, сколько копеек с головы на кнут положить (на приобретение кнута). Бывало, что пастух нанимался, а потом не приезжал за задатком, перехватывали его в другую деревню на б

о

льшую плату. Случалось, что и аванс получал, а после нанимался на сторону.

Когда прошла революция и ещё не была налажена жизнь нормально, к людям приставали разные болезни: то тиф навалится, то дизентерия косит людей, то от сорного хлеба злая корча пальцы рук-ног отгрызает, а ещё инфлюэнца припожаловала (нынешний вирусный грипп). Ослабленные голодом, люди сдавались без борьбы даже самым безобидным болезням, умирали от насморка, от ангины, от малейшей простуды и истощения организма.

Умерли и Митины родители, его братья и сёстры и вся близкая родня.

Остался Митя один-одинёшенек на белом свете, остался, как говорили о нём, сиротой неприкаянной. Смотреть на его сиротство было неловко и совестно. Митя вызывал у людей жалость, но пожалеть его по-настоящему, приютить у себя, дать кров никто не отважился. Уродился он чудаковатым, картавил, присюсюкивал, личико у него было дробное, нос маленькой помидоринкой, всегда красный и с мокринкой под ноздрями, а характером тихий-претихий — мухи не обидит.

Над Митей сжалились, выхлопотали ему место в детдоме, собрали миром, посадили в телегу и повезли в город Новосиль, где был детдом. Сборы все состояли в том, что Митю покормили на дорогу, сварили с собой несколько яичек, налили бутылочку молока и привели к подводе.

Возчик посадил сироту в телегу, посмотрел, как мальчуган испуганно озирается, подумал: не сбежал бы, чего доброго, хотел привязать его за ногу к тележной грядке, но решил, что не хватит ума у такого на побег, повёз его по прямому назначению, злобясь, что из-за такого ни на что не пригодного мизгиря ему приходится убивать драгоценный день, когда на полях в разгаре весенние работы, надо пахать, сеять, чтобы снова не повторился голод.

Известно, что мальчишки заядлые спорщики. Спорить они любят и по делу, и без дела. Особенно в спорах отличаются такие, кто на глаз шустёр да на язык востёр. Такому ничего не стоит доказать другим, что со вчерашнего вечера солнце стало садиться на востоке, а всходить впредь будет с запада. Он будет даже биться о большой заклад, что он прав, и запугает сверстников вызовом: «А не веришь — давай поспорим на сто рублей!»

Попробуй тут не испугаться, заслышав о такой сумме. А вдруг проиграешь?

Где столько денег возьмёшь на расплату? И хоть знаешь, что всё-то он тебе врёт, но в спор вступать опасаешься, подумаешь: «А вдруг он прав». Начнёшь вспоминать прошедший вечер и не можешь вспомнить, в какой стороне вчера солнце садилось. Да так и отступишь от настырного спорщика.

Однажды мне самому пришлось слышать такой нелепый спор и разрешать его, но не в пользу заядлого спорщика.

Была уже осень. Всё городское население отхлынуло из деревни, стало тихо и малолюдно. Городской люд надоедает: и загремят транзисторы по улице, затрещат мопеды, послышится буханье по волейбольному мячу. Будто всего этого они лишены в городе. Так иной проведёт лето и ни птичку не услышит, ни стрекот кузнечика, только пухнут барабанные перепонки от джазовой какофонии да кликушных эстрадных певиц. А чтобы куда-нибудь в иной край совершить поход, поработать хотя бы в своём саду, помочь бабке с дедом — на это ни догадки, ни энтузиазма не хватает.