До окончания месяца зарева, оставалось один день. На пороге стоял уже ревун (ревун — сентябрь), первый месяц осени. Но, видно у природы не было под рукой календаря, и она поспешила распрощаться с летом.

Над Ивелем висели тяжелые, набухшие водой тучи. Дождя не было, но воздух был пропитан мельчайшей взвесью осенней сырости. Стоило выйти под открытое небо и через мгновение, липкая, мерзкая влажность, забиралась под одежду и каплями оседала на лице.

Сотни Вяхиря и Симака возвращались в стольный город последними. Настроение было под стать погоде. Гридни, сгорбившись сидели на мокрых лошадях, в лоснившихся от водяного тумана кольчугах и разговоры, между собой, не заводили. Каждый думал о своем, но мысли у всех были одинаковы. Даже кони чувствовали их настроение: шли медленно, с трудом переставляя ноги по раскисшей земле тракта и низко, к коленям, опустив головы. Тоска, тоска, тоска!

Вроде бы одержана победа над более чем трехтысячным войском полночных князей. Одержана, куда меньшими силами. Беззаговорочно и окончательно. И потери, у нас и у них — несопоставимы! Одних пленных захватили, вместе с ранеными, — более тысячи человек!

А ликования и радости — ни на золотник! Это гадское слово «вроде бы», сводит на нет, все заслуги воительницы, сотников, десятников и простых воинов. Кого восхвалять и чествовать за победу? Князя нет, воительницы нет! Где они и какова их судьба — тайна за семью печатями. Отсюда уныние. Отсюда тоска! Такие мысли были почти у всех дружинников, вернувшихся из похода.

Малая дружина отъехала от стольного города верст пять, когда ехавшие в хвосте Вяхирь и Симак услышали стук копыт, идущих наметом лошадей. Без особой тревогиобернувшись, увидели пять всадников, несущихся во весь опор за ними. Вяхирь подал команду остановить движение малой дружины. Покинули коней и стали ждать.

Смотрели, ждали. Всадники оказались сотниками княжеской дружины. Демир, Это были Унибор, Дорош, Таран и Волос. Подъехав — спешились. Молча, по очереди, обнялись. За всех заговорил Демир:

— Простите братья, хотя нашей вины в том, что произошло — нет! Совсем выжила из ума, от горя старая княгиня. Да и очень помог ей в этом, змея подколодная — Калина. Он же, когда мы возвращались, вырвался вперед и сразу на доклад к княжеской матушке. Что он ей наплел — то лишь им, да богам известно. Но она, после разговора, даже встречать войско не вышла. Ни с кем глаголать не захотела. Заперлась в тереме и никого, кроме Калины, к себе не допускала. Даже бывшего воеводу Ерофея! А он еще при её муже, князе Благославе, тысяцким был.

Потом указ от неё зачитали. Всей дружине, неотлучно сидеть на подворье, а воеводой назначила старшину Калину. Заместо воительницы. Мы, конечно, возмутились, с каких это пирогов этот упырь, под воеводский стяг пробрался и дружиной править будет? У него — то всего заслуг перед княжеством, что он, тогда еще двадцатипятилетний десятник, пятидесятилетнюю вдовушку княгиню пялил!

Об этом мало кто знает, но мы — то были в курсе, его «непосильных» трудов. Да и сам он об их охах — ахах, пару раз, по пьяни, обмолвился. Приз за его старания — старшинская бляха, которую матушка Княгиня, у сына князя выторговала! Мы, кто знал об их пастельных забавах, княгиню особо не осуждали. Пятьдесят лет — еще не старость, если свербит и печет в одном месте! А вот Калину, мы от наших компаний и посиделок, отвадили и дружбой обделили.

То, что слово

«аквапарк»

связано с праздником и водой, Ольга знала точно! Но откуда это она знала — она не знала. А вот еще непонятное слово:

«мультик».

От него сразу хотелось хлопать в ладоши и смеяться. Или вот —

«йогурт».

От него во рту собиралась слюна, и хотелось облизать губы. Как это делал Лука, когда слизывал сметану с пораненных ступней.

И таких слов в голове имелось великое множество, но они ничего не объясняли. Доже знакомое слово «

паутина»,

теперь принимало двойное значение. Рядом с пауком, прорезалось, неведомое доселе слово — «

интернет

».

Да, камень из пращи, сделал свое черное дело! Задал столько загадок, что в голове образовалась полная каша, сейчас совершенно ей ненужная.

Усилием воли Ольга отогнала дурные мысли. Не про «йогурт» думать надо! И без него в чреве урчит, как в потревоженной трясине. Есть хотелось, как после поста, перед проводами зимы.

— Если быть честной перед собой — положение аховое! Незнакомая местность, гибель ЕЁ десятки, отсутствие оружия и Бутона, шишак на затылке и голод!

— Четыре дня тому почти будет. Где — то ближе к обеду. Младший первый заметил, и мы на подворье все вышли. Думалось, что остановятся у нас или хотя бы перекусить заедут. Но нет! Прошли мимо. Малой считал, и у него вышло, что было их, без малого — две сотни. Кони шли быстрым шагом, и было заметно, что они спешат в стольный город. — Тучный хозяин, ведал историю прохождения мимо них, запоздавших, крайних воинов княжеской дружины. Ольга отметила в голове: Вяхирь и Симак. Демир увел свою сотню на сутки раньше.

Они, вдвоем с толстяком, которого звали Круп, сидели в трапезной. Она, мелкими глотками пила горячее молоко из большой кружки. Он — пиво. Совсем недавно — разобрались с лихими постояльцами, которые, на самом деле, к утру оклемались.

От опроса не увиливали. Родом — из Болотных Цапель и все одного корня. Налегке возвращались с торгов из Ивеля. Прослышали от встречных обозников и дружинников, что за Сухой речкой неспокойно. Вот и решили время потянуть в придорожных постоялых дворах. Этот был у них — четвертый.

Торговали в стольном городе удачно. Возвращались с хорошей прибылью. В первых двух трактирах, за постой и еду, платили справно. В третьем — двое суток пили беспросыпно. Перед отъездом, с похмелья, намяли бока хозяину и ничего не заплатили. Такая экономия, пришлась всем по душе.

Здесь, решили остановиться, дня на три. Платить вроде бы собирались. А может и нет. Только веселье начало разгораться — тут эта девка — дура объявилась! Какая умная решиться в одиночку, да еще ночью, ездить по тракту? Ну и решили поучить неразумную: попользоваться ею всем скопом!

Нынешнее утро на подворье Ивельской дружины, ничем не отличалось от ему подобных. Но это только казалось, на первый взгляд. Напряжение и тревога, так и витали в воздухе. Поспешное перемещение и напряженные лица воинов, говорили сами за себя. То здесь, то там возникали немногочисленные группки дружинников, снаряженных по-боевому. Они, перебросившись несколькими словами, рассыпались, чтобы объявиться в другом месте и в другом составе.

На конюшне, тревожно ржали лошади, как бы чувствуя настроение своих хозяев. Время от времени в ворота въезжали и выезжали посыльные в город и из города. Иногда, на подворье, заворачивали люди в мирской одежде, как в простой, так и в богатой. Торопясь, забегали в жилое помещение тысяцкого, и через малое время, покидали его. Привычной была только суета десятников.

В воеводском помещении, с окном, выходящим на площадь, временами было тесно от наплыва сотников, временами — пусто. Дубовый стол, за которым, в былые времена сиживали Ерофей, а после него — Ольга, третий день был вотчиной Демира. Теперь уже не сотника — старшины. Так на общем построении решила вся дружина. Тем более, что Ерофей, к которому, по первости, были засланы ходоки — серьезно занемог. Опухли колени, и ходил он, опираясь на дубовую клюку. Воевода, сейчас, он был никакой!

Докладывал сотник Волос:

— В ночь, выслал две десятки по обоим трактам. Пройдут с дозором два десятка верст и возвернутся назад. Есть опасения, что пока мы ходили в поход, любители легкой наживы, начали собираться в ватаги. Эти опасения, кое — где подтверждаются.

По велению Княгини, выход дружины город не заметил. Толпы земляков не вышли на улицы, детвора не свистела, родные не терли очи, детвора не бросала вверх шапки.

Тихо. Только пофыркивают лошади, да хрустит снег под копытами и скрипит под полозьями саней обоза. Колона выходила не через главные ворота, а через те, что выводили прямо на берег озера — моря.

Мороз, действительно, развеселился не на шутку. Щипал все незащищенные одеждой места, старался проникнуть в валенки гридней и меховые сапожки Княгини, воеводы, сотников и других воинских начальников. Особенно холод проявил себя, когда дружина вышла на лед Белыхи. В городе ветра не было, а выйдя на лед, он дал о себе знать. По команде воеводы, все гридни замотали лица толстыми шарфами из грубой шерсти так, что открытыми для мороза, остались только глаза и брови.

Выйдя на лед, строй дружины не сломался. Выкованные Прокопом подковы, давали возможность лошадям не чувствовать скользкой поверхности льда и двигаться словно посуху.

В голове колоны ехали Княгиня, воевода и Яков. Ольга специально показывала всем, что он непростой воин и давала привыкнуть дружине, к его особому положению.

Снежную пещерку для Княгини, выкопали двое гридней их сотни Симака. На дно постелили толстую подушку елового лапника, на него положили несколько бараньих шкур. Ольга завернулась в кошму из медвежьей шкуры и с трудом протиснулась в узкий вход зимнего убежища.

Заснула — мгновенно: все — таки, предыдущие ночь и день, выдались хлопотными. Снов не видела и проснулась вполне отдохнувшей и в хорошем настроении. Первая в её жизни снежная ночевка, ей даже понравилась. Во всяком случае, холода она не испытала.

Утро выдалось блеклым, слегка туманным, но низкие тучи, новым снегом не баловали. Была уверенность, что день будет ясным. Вкусно пахло луком и мясом от котлов, в которых кухари готовили горячий завтрак. Перед едой, каждому гридню досталось по большой кружки огненного сбитня. После ночи, это было, как нельзя кстати! С тем и другим, Ольга расправилась быстро и с большим аппетитом.

Тракт был насыпной и поэтому, слегка возвышался над местностью. Снега на нем была самая малость: его сдувал ветер на обочины. Чтобы укоротить длину колоны, перестроились по шесть всадников в ряду. Ширина тракта, этому построению, позволяла.

Ольга помнила, что до Гарды, с этого места — три дня конного пути. Но имея под копытами такой твердый тракт и сменных лошадей, надеялась сократить время в пути на треть: до двух дней. В голову колоны стал сотник Рокша, который в конце осени, ходил в разведку, именно по этому тракту и отлично знал все особенности дороги. Он и задавал скорость движения всему войску. С дробным стуком копыт, по промерзшему полотну тракта, на рысях дружина пошла вперед. Пройдя буквально несколько верст, её догнал посыльной из обоза. Доложил, что они стали отставать и что им в хвост, за последней кибиткой, пристроился догнавший их — Лука.

Яков, появился из густого, низкорослого ельника, на другом конце поляны — первым. За ним, в зеленых иголках, стали появляться его воспитанники. Ольга считала: двадцать! Все живы, и судя по виду — здоровы!

Яков, косолапя по глубокому снегу, заспешил к Княгине. Подбежав, глаголать начал не сразу: несколько раз глубоко вздохнув и восстановив дыхание — начал:

— Княгиня, путь свободен! Мы свое дело сделали! Их секрет находился отсюда, саженях в трехстах. Опасения они никакого не чувствовали. Расположились в малой ложбине, имея за спиной густой, молодой ельник, который защищал их от ветра.

За просекой не смотрели. Собрались у большого костра, на котором пекли брюкву. Ровно — дюжина. По снаряжению — не дружинники. Скорее всего — просто стражники! Судя по разговору, сегодня ждали замену, поэтому вчера, вечером, перебрали с медами.

Подойти незаметно к костру, для нас было, что два пальца обрызгать! Рядом, за их спиной — густой ельник! Мы подошли к ним почти вплотную. Срубили их всех — звездочками и кинжалами. Никто из нас, даже мечом не воспользовался! Одним словом — путь свободен. А мои «спецы» получили боевой опыт и спознались с человеческой кровушкой! В будущем — пригодится! — Отвернулся в строну и высморкался сквозь персты:

Все: время вышло! Не смотря на тишину в крепости, Ольга была уверена, что сотня Симака уже давно на месте и занимается порученным делом. Поцеловала в лоб Бутона и передала уздечку обозникам, в задачу которым, вменялось обеспечить уход за всеми лошадьми отряда.

Проверила завязки белого халата и шагнула к кромке льда. За ней двинулись Яков и Ратища. Следом — «спецы». Верста ползком, по скользкому льду — испытание не из легких!

Налокотники и наколенники здорово облегчали движение. Изготовленные из шкуры неизвестной в их краях нерпы, они позволяли не соскальзывать коленям и локтям, при опоре на лед.

Неожиданно ленивый брех собак прервал могучий рык неведомого зверя, в котором Ольга без труда узнала приветствие Луки, своим четвероногим потомкам. Рык повторился еще два раза. Стало удивительно тихо. Караульные псы, от такого приветствия, на какое — то время потеряли голос. А когда пришли в себя — от их бешеного лая заложило уши. И этот лай перемещался к тыльным воротам: видно вблизи их, и находился неизвестный зверь.

До островного берега оставалось саженей пятьдесят, когда Ольга остановила свои червяковые потуги. Стала на колени и достала из — под балахона лук и колчан со стрелами. Умение видеть в темноте — и есть умение видеть в темноте. Она, как днем, видела все, что происходит на ближней вышке.

— Некому надо мной было повелевать и команды мне отдавать. После кончины твоей матушки, я стала княжеством править!

— Ты? Княжеством? И кто тебе это позволил? — от равнодушия Романа не осталось и следа.

Раскрытый от изумления рот, так и остался открытым! Ольга на это внимания даже не обратила:

— Вече стольного города Ивеля. Твоя судьба тогда была неизвестна. Я думаю, ты знаешь, что ни одного воина отряда, который ушел с тобой в погоне за Гораздом — в живых не осталось. Узнать о твоей судьбе — возможностей не было. Все наши поиски, ни к чему не привели.

Я предприняла попытку найти твои следы на том берегу, но мой маленький отряд попал в засаду и десять самых лучших воинов дружины, которые были со мной, погибли. Я чудом осталась в живых. Вернулась в Ивель, только благодаря участию Луки и Бутона.