Надо же, ты стал графом! Граф Ксандр Каркельский! Тьфу! Нет, конечно, звучит хорошо и где — то даже приятно, но лучше этого не было бы. И без этой ноши проблем выше макушки. А макушка теперь занята. Графской короной. Ну, братик, удружил! Нет, чтобы самому взять под себя Каркел, он отдал его ему. Но какой из него граф? Он же ничего в этом не понимает. Дару хорошо, он хоть мальцом, но рос при отце — графе. Что — то видел, что — то помнил. А он, мало того, что чужой в этом мире, так и графство досталось не подарочек. Половина местной аристократии — враги. Часть, правда, полегла при штурме города, часть пришлось казнить, но таких все же меньшинство.

Многие аристократы Каркела успели переметнуться на сторону Ларска, принесли клятву верности, но еще большее число затаилось в своих замках, наблюдая, чем кончится его поход. Эти замки лежали в стороне от Сашкиного движения на Каркел, поэтому тогда до них он просто не добрался. А теперь, конечно, все бароны и рыцари побежали давать присягу. Давать — то дают, но что от них ждать в будущем? Верности или измены? Вот то — то и оно.

Часть замков потеряла своих владельцев. В основном это те замки, которые Сашка брал штурмом или владельцы которых сбежали в столицу графства, где и погибли. Теперь там новые бароны. Из числа ларских баронетов. И здесь без трудностей не обошлось. Баронетов много, а пустых замков мало. Кому давать? Кого — то обойдешь — обидишь и очень сильно. Хорошо, что Дар помог. Кое — как определились, хотя большинству так ничего и не досталось. Правда, пришлось пообещать хорошие замки в Лоэрне, когда Дарберн станет королем. На том и удалось обиды заглушить на корню. Действительно, как только возьмут Лоэрн, освободившихся замков будет много. Земли там богатые, урожайные. Новые каркельские бароны еще будут завидовать, что не дождались лучших долей.

Была еще одна каркельская проблема. Новые рыцари и дворяне, получившие титулы и дворянство за деньги. Еще вчерашние простолюдины при старом графе в одночасье становились знатными рыцарями, получая титул и земли для будущего замка. Эта радость стоила новоприобретенной каркельской знати ста золотых монет. Одним словом, из грязи в рыцари. Сашка ничего против простолюдинов не имел. Он же сам был таким же. И если человек достойный, то хорошо, что получал дворянство или даже выше. Но эти… Эти были торговцами, кто — то даже работорговцем. И не кто — то, а многие. В Лоэрне пришлые хаммийцы зарабатывали как раз на этом, на людском горе и страдании. Именно хаммийцы в своей основе и покупали рыцарские титулы и дворянство.

Гвендел не помнил, когда он в последний раз так волновался. Даже при встрече с Пургесом, что произошла два года назад, когда произошло неудачное покушение на короля, он не нервничал, как сейчас. Хотя тогда решалась его судьба. Он мог не выйти из королевского замка. А сейчас о жизни и смерти речи не идет. О его, Гвенделе, жизни, конечно. Но смерть будет. И не одна, много смертей. Это поле, что лежит перед его глазами, скоро станет красным от пролитой крови.

Разве смогут шесть десятков ларских солдат противостоять двум с половиной сотням его воинов? А еще есть пятьдесят пиренских гвардейцев — лучших солдат Черного Герцога!

Скоро уже будет четыре года, как к нему в руки попал магический артефакт — серебряный череп. Благодаря нему он из простых баронетов, которых в Лоэрне пруд пруди, стал графом. Одним из двух лоэрнских графов — все, что осталось к сегодняшнему дню после захвата Ксандром Каркела и казни его владельцев. Гвендел, теперь граф Снури, давно научился разбираться в пророческих снах. Вот и с этим сном, что приснился в ту зимнюю ночь, он разобрался. Впрочем, разгадка сна трудной не была. Всё просто, всё ясно. Ларский виконт, впрочем, теперь ставший каркельским графом, сегодня днем попадет в засаду, где и погибнет от удара снурским мечом. У Гвендела перед глазами до сих пор стояла ясная картина того сна.

Может ли тот сон не сбыться? Мог, если бы Гвендел не решился на эту вылазку. Ведь пророческие сны сбываются лишь тогда, когда ты сам прикладываешь усилия. И прикладываешь именно так, как рекомендует серебряный череп. Вот если бы Гвендел не осмелился на эту засаду, то и сон не сбылся бы.