Зная мое теперешнее положение, не следует думать, что судьба баловала меня с раннего детства. Предки мои, хотя это слово может показаться несколько напыщенным, были рыбаками. Отец был одиннадцатым ребенком в семье, и деду стоило больших трудов поставить всех на ноги, потому что ремесло рыбака — одно из самых тяжелых, а доход от него очень невелик. Непосильный труд и опасности — настоящий удел рыбака, а заработок — только дело случая.

Восемнадцати лет отец был взят на морскую службу, что во Франции считается своего рода воинской повинностью; таким путем государство заставляет служить себе всех моряков в течение тридцати двух лет — с восемнадцати до пятидесятилетнего возраста. Уходя из дому, отец не умел ни читать, ни писать. Вернулся же старшим унтер-офицером, то есть дослужился до самого высокого чина, какой мог получить моряк, не окончивший государственного морского училища.

Пор-Дье — местечко, где я родился, — находится вблизи от английских островов, а потому Франция постоянно держит здесь военный катер, который должен следить за тем, чтобы жители острова Джерсей не ловили нашу рыбу, а французские моряки соблюдали установленные правила рыбной ловли. На этот катер и назначили моего отца для продолжения службы. Это было большой удачей, потому что, хотя моряк и считает судно, на котором плавает, своим домом, он все же бывает счастлив вернуться в родные края.

Через пятнадцать месяцев после возвращения отца я полнился на свет. Родился я в марте, в пятницу, да еще в новолуние, поэтому все единодушно предсказывали, что мне предстоит много приключений, морских путешествий и что и буду очень несчастлив, если только влияние луны не окажется сильнее влияния пятницы. Приключений у меня было немало — как раз о них-то я и собираюсь вам рассказать, морские путешествия я тоже совершал; что же касается борьбы двух влияний, то она была весьма ожесточенной, и вы сами решите по окончании моего повествования, которое же из них победило.

Мой отец отправился в плавание на три года, а пробыл в море целых шесть лет. Офицеры постепенно сменялись, но матросы оставались в Тихом океане до тех пор, пока фрегату не стала угрожать опасность пойти ко дну.

Мне минуло десять, когда отец вернулся на родину.

Это произошло в воскресенье после обедни. Я стоял на набережной и смотрел, как входит в гавань дозорное таможенное судно. На палубе рядом с лоцманом я увидел какого-то военного моряка. Он сразу бросился в глаза, потому что был в полной парадной форме, тогда как все матросы были в обычных рабочих куртках. Как всегда, в эти часы на молу собрались старые моряки, которые в любую погоду, будь то шторм или яркое солнце, приходили сюда за два часа до прилива и уходили домой спустя два часа после отлива.

— Ромен, — сказал капитан Уэль, опуская подзорную трубу, — вон твой отец. Беги скорее на пристань, если хочешь его встретить.

Мне очень хотелось броситься навстречу отцу, но я не мог: ноги у меня подкашивались. Когда я добрался до пристани, таможенное судно уже причалило и отец сошел на берег. Все его окружили, жали ему руку, тащили в кабачок, предлагая угостить кружкой сидра.