Лес внезапно кончился, и серая лента дороги вырвалась на степной простор. Сплошная равнина полей открывалась взору, но на горизонте все же видны небольшие холмы, поросшие деревьями, а за ними снова слегка волнистая зелень, перемежающаяся с желтизной и невысокой травой засушливых мест. Не совсем обычная лесостепь с буйной растительностью и сочетанием отдельных желтоватых участков с множеством норок и сусликов.

Среди этого многообразия на равнине возвышался холм. Аборигены называли его Мертвым курганом и никогда близко не подходили к нему. Никто не видел на нем ни одного суслика, хотя вокруг они просто кишели, ни сидящей птицы, ни одного живого существа. Над ним не летали бабочки, не было кузнечиков, муравьев, ничего не было. Только обожженная солнцем низенькая трава да постоянно гуляющий ветер.

Местные легенды гласили, что внутри кургана в древние времена поселились пришельцы, не желавшие общаться с внешним миром. Они живут в глубоком подземном городе и никогда не выходят на поверхность. Иногда светящийся луч с вершины кургана бьет в необъятное небо — так общаются они со своей далекой страной в глубинах космоса.

Ученые заинтересовались этой аномальной зоной и направили туда экспедицию из четырех человек с аппаратурой — микровольтметрами, амплитудно-фазовыми измерителями, радиоприемниками-компараторами, аппаратурой радиоволнового просвечивания, изучения электромагнитного фона, термометры, измерители влажности, дозиметры и так далее. Благо — холм, курган или насыпь находился в доступном месте.

Экспедиция остановилась в близлежащей деревеньке, чтобы взять проводника и не ошибиться с местом. Местный старожил сразу пояснил, что затея бессмысленная и опасная для жизни — никто еще не возвращался с того холма живым или мертвым, входящий исчезал бесследно. Ученые посмеялись в ответ, попросив лишь показать этот холм, обросший легендами и домыслами.

Ковалев, которого с восторженных слов Степаныча стали называть Марсианином, постепенно знакомился с его империей и удивлялся мощи и разнообразию его структуры. Щупальца охватывали практически все сферы экономики и единственное, куда официально не лез Степаныч — это политика. Но это официально, фактически неизвестно кто оказывал большее влияние на область — он или губернатор.

Пресса и политики практически не вспоминали о нем, как о воре в законе, его поминали лишь на губернаторских выборах и то в позапрошлый раз. Прошлые выборы прошли без его упоминания, политики и журналисты хорошо помнили слова не самого Степаныча, а его адвоката. Он заявил, что даже мелкие упоминания определенного имени фиксируются и не остаются без внимания. Все, абсолютно все журналисты, депутаты и руководители, упоминающие всуе имя вора в законе или ссылавшиеся на него по любому негативному поводу, получили достаточно большие сроки и отбывали наказание в местах не столь отдаленных.

Многие понимали, что какой-нибудь Иванов или Петров не убийца и не наркобарон, но закон есть закон, с ним не поспоришь, если взяты с поличным и все факты на лицо. Степаныч с законом не спорил, он им управлял.

Не все еще познал Марсианин, но многое и не переставал удивляться изобретательности своего шефа. Как-то он посмотрел фильм, где в порнопритоне содержали малолетних девочек, насиловали извращенно, а потом убивали и сжигали в печи… Много подобных заведений было у Степаныча, но малолеток и насилие он категорически отвергал. Сам бы убил любого, кто посягнет на малолетку.

Основной доход Степанычу приносил нефтебизнес, успешно работало его подпольное казино, по мелочам приносили прибыль гостиницы, рестораны, автозаправки, магазины, строительные фирмы и прочее.