Сухонькая сморщенная старушка кинула в кипящий на треножнике котёл что-то чёрное и сморщенное, отчего сумеречный зал заволокло тошнотворным дымом.

— Ты что, карга старая, меня извести надумала?! — рыкнул рослый и могучий Чернобог, Повелитель Нави. — Дак я бессмертен. И всесилен.

— Кто спорит, касатик, — усмехнулась старуха, усиленно мешая варево в котле. — А ить не просто так ко мне-то обратился! Знать, и тебе, бессмертному и всесильному, помощь старой Вароги понадобилась!

— Поговори у меня, — нахмурился Чернобог, в чьих чёрных глазах угрожающе полыхнуло мрачное пламя. — Али смерти ищешь?!

— Про меня Мара-краса, смерти повелительница, забыла, не иначе, — хихикнула Варога. — А ты не серчай, касатик, не гневайся на старуху безумную. Лучше молви, чего надобно?

Прошло двадцать лет, Симаргл вырос в неукротимого воина, равного которому не каждое столетие дарят боги смертным. Светлые воины, Ратичи, заметив издалека всадника в красном плаще в сполохах огня, спешили убраться подальше. Воины света, разумеется, бесстрашны, но зачем лишний раз Мару-смерть дразнить? Лучше пропустить огненного воина, чем лежать на поле брани горсткой пепла.

В поселение Светлые Ручьи, стоящем на самой границе с ненавистным Навьим царством, неспешно вошла сухонькая старушка. Прошедшее время не смогло скольконибудь сильно изменить ведьму Варогу, сам Троян, бог времени и пространства, казалось, забыл о её существовании. Старая Варога на эту божественную забывчивость не обижалась и о себе лишний раз не напоминала, держась особицей и от бессмертных, и от людей. Вот потому-то волхв Олей и изумился до крайности, когда Варога, бодро постукивая по земле витым ясеневым посохом, вошла в поселение.

— Ты чего здесь забыла, ведьма? — недобро спросил Олей, поудобнее сжимая в руке свой дубовый жезл.

— Разговор есть, — старуха озорно сверкнула глазами. — Чего, старый пень, стоишь, глазами хлопаешь? Собирай людей!

— Ещё узнать надо, что за разговор, — буркнул волхв, неприятно задетый словами Вароги.