Речитатив заклинания все тянулся и тянулся, постепенно повышаясь, пока, наконец, не оборвался на самой высокой ноте хриплым возгласом: «Приди!». Но никто не пришел. То ли потому, что куда-то идти в двенадцать часов ночи с субботы на воскресенье было в лом, то ли потому, что призывали вроде как на древнеегипетском, а откуда в современной России забугорные мелкие духи многотысячелетней давности? Нет, у нас конечно в стране много всякого разного просроченного барахла…но не до такой степени.

— Ну вот, — со вздохом констатировал я, — опять не получилось. Может, мне точности не хватает? С другой стороны, вряд ли даже самый искусный древний писец мог вычертить контур призыва точнее, чем современный студент. Да еще и с миллиметровкой.

Магический чертеж, лежащий на полу ванной комнаты, мне не ответил. Да у него, впрочем, такой функции и планом-то не предусматривалось. Но выполнен он был хорошо. Качественно. Во всяком случае, в строгом соответствии с каноном, указанном в скаченной с интернета инструкции. Да и собственной крови я на него не пожалел. Кстати о крови…

— Закройся, — велел я порезу на указательном пальце и провел по нему ладонью здоровой руки. Немедленно ноющую конечность разбил холод, очень похожий по ощущениям на местный наркоз в стоматологической поликлинике, а алая жидкость, капающая из раны, мгновенно подсохла и превратилась в потрескавшуюся корочку.

Я открыл горячую воду и смыл ее, откровенно наслаждаясь ощущениями тепла. Магический побочный эффект от лечащего заклинания вещь конечно полезная, во всяком случае боль снимает хорошо, но все-таки чувствовать его достаточно неприятно.

Запасы энергии медленно, но верно подходили к концу. Я облазил все громадное пространство сферы, в которую оказался, заключен, но безрезультатно. Ни одного алого лоскутка я так и не нашел. Куски разломанных демоном клеток, с помощью которых я мог отломить пару таких вкусных кусочков, давно кончились, и больше добывать себе пропитание мне было нечем. Разум медленного гас, но я уже не чувствовал страха…давно уже вообще нищего не чувствовал, что само по себе было недобрым признаком. Я завис над креслом посреди беседки и бессильно застонал. Столько так нужной мне энергии….и я не могу до нее дотянуться. Беседка буквально пульсировала в фиолетовом тумане, окутывающем все пространство сферы, от накопленных в ней запасов, но, увы, я не мог отщипнуть от них ни кусочка. То, что было приспособлено для нужд человека не подходило для призрака. Отчаяние, которое владело мной, мог понять бы разве что человек, умирающий от жажды внутри пруда.

Эх, если бы я только знал! Тогда, когда я выбрался на свободу, я так бездумно тратил энергию! Ее было так много! Каждая красная нить, тянущаяся от пленника в клетке, оказалась чем-то вроде трубопровода, оканчивающегося в небольшом резервуаре за креслом, которое я назвал троном. И в нем после колдуна оставалось столько энергии, тех самых красных хлопьев, что казалось их хватит навечно! Запасы в этом своеобразном хранилище хранились в переходной полужидкой форме, я мог их усваивать, хуже правда, чем хлопья, но мог. А еще у энергии была и твердая форма. Именно она, судя по всему, и послужила материалом для формирования пола, стен и потолка беседки. Ну и «трубопроводов» естественно. И вот эта самая твердая форма моих усилий не замечала. Она была пригодна для питания примерно в той же мере, что и глина. Затвердевшая. Да, резервуар был велик, и в нем энергии было не просто много, а очень много. Но она кончилась. Были, правда, еще остатки, задержавшиеся в «трубопроводах«…И все их я выскреб из сосудов, сообщающихся с беседкой до самых клеток, где мои ловчие снасти как обрезало невидимым ножом. Каждую из сто сорока двух труб, а именно столько пленников осталось здесь после визита демона, я не обделил своим вниманием.

На что я тратил энергию, глупый болван, на какую чушь! Я старался видоизменить свой облик, чтобы он стал более приспособлен для битвы с тем, кто придет сюда. А в том, что амулет с заточенными в нем душами скоро обретет хозяина, я не сомневался…Ну и что изменилось, от того, что я теперь выгляжу не просто призраком, а призраком в доспехах? Пока еще в доспехах… Оружие, которое было создано, я уже развоплотил, чтобы хоть ненадолго продлить свое существование. Как я был глуп, как я был глуп! Я создавал из энергии разные инструменты, чтобы пытаться сокрушить ими чужие клетки или освободить обитаталей….Две разрушил, а толку? Как стояли статуями, так и стоят. Я пытался пробить поверхность сферы, представляющую из себя все тот же клятый туман, только сгустившийся до плотности, когда в нем уже нельзя передвигаться. Единственным эффектом, которого я достиг своими метаниями, стало то, что запасы, казавшиеся неистощимыми, подошли к концу гораздо быстрее, чем могли бы.

Мысли становились все более тягучими и тягучими, ситуация, в которую я попал, перестала быть поводом для беспокойства, поле зрения сузилось до одного единственного места, трона, в котором мог возникнуть новый хозяин амулета…

Неожиданно туман над креслом сгустился в человеческую фигуру. Красные канаты спустились с потолка беседки, окутали фигуру и стали накачивать ее своим содержимым, хранящимся видно в такой форме про запас. Возможно, в резервуар тоже начала поступать энергия из клеток, но проверить это было некому. Я напал на человека раньше, чем успел сообразить, почему это сделал. Да! Я вспомнил, почему я напал на него, из раненного колдуна тоже вылетала она! Такая желанная Пища! Амулет старательно наполнял человека энергией, он усваивал ее, а я вырывал ее из него, не обращая внимания на суматошные попытки защититься! Но возможности магического предмета превышали мои во много раз, мой противник отбросил меня, уже начиная светиться от переполняющей его силы. Взвыв от отчаяния, я рванулся вперед, впечатываясь в его силуэт всей своей волей, человек растерялся и не смог мне ничего противопоставить, он как-то странно покачнулся и я….оказался одновременно и внутри сферы и в реальности! Хорошо освещенное помещение, большие окна с цветными витражами, какие-то желтые статуи и…знакомый медальон на подушечке в моих руках. Большой палец левой руки слегка касается его ободка.