Тихий, так и хотелось бы назвать его, заштатный провинциальный приморский городок Галчаны — место встречи Сидора с Димоном здесь на Приморской равнине, всегда был городок тихий и уютный.

До того тихий и уж до того уютный, аж скулы сводило от скуки. А уж до чего мирный и спокойный — хоть волком с тоски вой, до того он был сер, угрюм и безлик. Особенно в это зимнее время года. Даже подраться парням из обоза было не с кем. Пришлых не было, а местные давно уже парней с Левобережья предпочитали не задирать, себе дороже.

Надо было честно признать. Идея Сидора дождаться на базе в Галчанах присоединения к обозу Димона, задержавшегося по делам в горах, была не самая удачная. Созданная из бывшего поместья мастера-каретника, промежуточная база, если чем и отличалась от точно таких же усадеб в других городках, так лишь обилием самых разнообразных по размерам амбаров, овинов и сараев для хранения товара. А вот жилых помещений здесь практически не было, если не считать сеновалы за таковые, не успели ещё толком обустроиться. Да и задачи такой изначально не стояло. Никто не собирался здесь надолго задерживаться с жильём. Это была проходная путевая база.

Так что всем вновь прибывшим пришлось ютиться по окрестным трактирам, весьма порадовав тем окрестных трактирщиков.

Зима всегда в этих краях знаменовалась катастрофическим падением деловой активности. Ни торговцев, ни путешественников, ни дворян с местными поселянами — никого в городе не было. За всё то время, битых полторы недели, что Сидор дожидался Димона в самом дорогом местном трактире с жилыми номерами, он ни разу в обеденном зале не встретил ни одного нового лица. Совершенно невероятное дело для лета, или хотя бы для весны с осенью.

Беспечно развалясь на своих местах, Сидор с Димоном с безмятежным видом обозревали тянущийся сзади свой небольшой караван. Что ни говори, а пока была такая возможность, следовало насладиться нежданно выпавшим коротким отдыхом. Когда ещё такое спокойное время выпадет.

Их конный стреломёт катился первым. Из-за своего непрезентабельного внешнего вида, больше похожего на несуразный гроб на колёсах, чем на серьёзную военную конструкцию, он был просто обречён представлять собой своего рода живую мишень, принимая на себя первый удар в случае нападения.

Своего рода скрытая провокация, призванная выявить возможную засаду и спровоцировать нападение. Непробиваемые же брони бойцов и стеклокольчужное полотно, покрывавшее с головы до ног лошадей их карусельного броневика, плюс к тому ж фанерная броня, тонкая, но непробиваемая для всех видов местного оружия, давали весомую гарантию безопасности.

Риск, конечно, был, чего уж там, но уж слишком мрачно прославились в степях Приморья эти чёрные тачанки с карусельным арбалетом вверху, чтоб серьёзно опасаться нападения.

За ними, стараясь близко не прижиматься, тихо шелестела ободьями другая телега, занятая пятью сидящими на ней вооружёнными ящерами, с головы до ног укрытых стеклобронёй. Грозный вид этой небольшой группе придавали торчащие во все стороны пучки тонких длинных копий с кованными четырёхгранными наконечниками.

После того как мимо тебя случайно пролетит смерть, всё всегда кажется иначе…. И мысли тогда в голове сразу появляются…, странные.

Тарас стоял возле своих разграбленных телег, провожая настороженным взглядом так неожиданно пришедших им на помощь спасителей и молчал. Он отчётливо понимал, что только что, сама Смерть прошла мимо него и лишь слегка мазнула пыльным саваном ему по лицу.

Он не боялся смерти. Но две молоденькие дочки, всё это время, так и простоявшие у него за спиной, не позволяли ему расслабиться и даже допускать мысли об этом.

И всё же, всё же. Сегодня он мог умереть. Как умерли практически все казаки из его отряда. Умерли быстро и нелепо, попав в умело организованную засаду и даже не успев схватиться за оружие. Да что там в умело, в великолепно организованную засаду, когда буквально за несколько минут весь его немалый отряд сопровождения был практически уничтожен. И только то, что он задержался возле ручья, показывая дочкам какие красивые кувшинки, что он потом, после свадьбы старшей Ганы посадит для них в своём пруду, и то, что из-за этого они буквально на мгновение опоздали с появлением на этой поляне, спасло им жизнь. Только они, те, кто ехал на двух последних фургонах и уцелели после первой стремительно-смертельной атаки.

— "Странный народ", — настороженная мысль медленно ворочалась в голове старого казака.