Моя многотомная история до определенных лет, сопоставимая по объему изложенного материала с учебником мировой истории, началась с самого рождения. Хотя, наверное, я преуменьшил свой вклад и значение, она даже толще. Только если официальная история цивилизации содержит в себе войны, страдания и болезни общества, то моя ценная «Истрия болезни» описывает многочисленные плотно разнесенные по датам симптомы, неизбежно оканчивающиеся заглавием «диагноз». Мое отношение к данным священным томам с самого детства было весьма трепетным, примерно как взрослые относятся к своему паспорту. Ведь обладание такой богатой историей было пропуском через порог в любое лечебное учреждение, а туда не пускают абы кого. Фактически к юношеству я знал, где расположены все основные районные и областные больницы, а наш сельский дом напоминал лазарет с филиалами местной аптеки в каждом шкафу. Таблетки и бутылочки были всех размеров, цветов радуги, вкуса и запаха, настоящее изобилие на фоне продовольственного дефицита в продуктовом магазине.

Не знаю, благодаря какому сочетанию личных качеств и проведения Господнего, но моя бабушка, местный главврач, однажды ознакомилась с системой Порфирия Иванова и увлеклась ей. Именно с этого момента, испытав на своей коже ледяной шквал воды, снег под ногами и периодический голод, я задумался о здоровье себя и окружающих людей. Бабушка молодец, она переписывалась с Ивановым и зачитывала нам его ответные письма. Не то, чтобы мое восприятие идей о здоровом человеке стало осознанным, просто эта мысль, телесно подтвержденная закаливанием, осела в подсознании. Тогда еще каждая болезнь для меня несла какую-то выгоду, как минимум уважительной причиной пропуска занятий в школе. Поэтому здоровым быть вроде и хотелось, но я послушно отдавался в руки различных структур здравоохранения, которые конечно охраняли мое здоровье, выписывая рецепты и назначения, а самое главное — «больничный лист», в котором значилось освобождение от физкультуры на несколько недель. Стоит упомянуть, что уже в детстве у меня был столь избыточный вес, что среди толстяков всей сельской школы я занимал уверенное первое место, поэтому все равно подтягиваться и прыгать в длину не умел, а одышка при беге каждый раз сулила последние места в сдаче нормативов по кроссовому бегу.

Однако время шло и по окончании школы меня оторвало от малой Родины поездом, пронесшимся в сторону Екатеринбурга. Огромным сюрпризом при сборе первокурсников стал выбор вида спорта, которым предполагалось заниматься в институте. Надписи «ОФП», «волейбол», «футбол» и прочие вызывали панику и дрожь, поэтому, увидев никак не связанную с моим прошлым физкультурным опытом табличку «борьба», выбрал именно ее. По счастью в абсолютной весовой категории +105 кг мой вес в 120 кг оказался просто не заменим, ведь таких борцов на все институты было всего десяток человек. «Ого! Да я практически в топе!» — подумал я тогда. В принципе не ошибся, и было забавно толкаться с мужиками как две сходящихся горы, но вот тогда я и начал впервые задумываться о своем здоровье, понимая, что, в общем-то, кроме меня самого оно никому не нужно. Уж как-то сильно надоело таскать на себе отложившиеся гири и штанги. Начал налегать на спорт, записался в сборную, в летние университетские лагери, бегал, купался в проруби… однако стрелка весов с упорством показывала всегда прежние 115–120 кг, а одежда по своим размерам напоминала паруса каравеллы.

Где-то разуверившись в справедливости мироздания, где-то благодаря своей лени и привычному образу жизни, мне удалось к 25 годам скопить солидность весом 125 кг, на который уже начал налезать только 64 размер. Вдобавок уже начал цвести «букет» заболеваний, пополнявший все ту же историю болезни: высокий сахар в крови на радость комарам, повышенное давление как у бабушки; паровозная одышка; периодические бетонные запоры; кишечные расстройства и боли, хронический бронхит и тонзиллит, и прочее. И вот однажды, сев на свой «пенек» в виде мягкого дивана и съев очередной пирожок, я оглянулся вокруг, и картина выглядела как-то уж больно подозрительной. Неужели так создан природой человек, чтобы влачить свое бренное существование, понукаемое болезнями? И ведь как не посмотришь на старания людей в белых халатах, на очереди в больницах, на новостные ленты про ученых и министерства, энтузиазма все больше, а здоровья все меньше. Отрасли развиваются, находят новые причины болезней и новые методы их лечения, но люди болеют и дальше, причем заболевания «молодеют» и не редко уже можно встретить детей с такими заболеваниями, которые лет 20 назад встречались только у стариков да у меня.

В попытке разобраться с этим вопросом, задумавшись о питании, вспомнив бабушкиного Порфирия Иванова, где-то прочитав о вреде мяса, рассуждая о здоровом образе жизни, я достал изо рта кусочек того пирожка, он оказался с мясом, и стал вегетарианцем. Вот так сразу. Не скажу, что это потребовало от меня каких-то особых усилий, скорее всего, произошло спонтанно и интуитивно. По истечении трех лет некоторые улучшения появились, скорее психологического характера, однако уже расцветший «букет» заболеваний засыхать не планировал. Подобно Эркюлю Пуаро, пристально всматриваясь в происходящее, я понимал, что от меня ускользает что-то, чего не замечаю, какой-то важный факт, что все равно что-то не в порядке и что-то не так, должно же быть что-то еще.

Человеческий организм совершенен и остается совершенным даже на питании мертвой пищей. Диву даешься, когда изучаешь, как организм адаптируется ко всем свалившимся вместе с вареной пищей невзгодам, насколько сильна его воля к жизни, насколько он продуман и гибок, как сильно взаимосвязан, насколько идеален баланс в любой ситуации. Неживой механизм сломался бы в первую секунду, а тело живет, и довольно долго. Одной из самых главных частей организма как вы уже поняли, является кишечник. Поэтому будем рассматривать развивающиеся события при питании вареной пищей, отталкиваясь от кишечника как от исходной точки.

Вареная пища, не имея в своем составе энзимов, то есть природной помощи в пищеварении вследствие прошедшего процесса денатурирования, попадает в желудок. И хорошо, если, по крайней мере, еда однотипная, но ведь традиционный «комплексный» обед включает в себя хлеб, мясо, рис, борщ, компот и т. д. Возьмите блендер и сделайте два эксперимента. Поместите в блендер сырую пищу: банан, яблоко, апельсин, персик и т. п., смешайте, выложите на тарелку и попробуйте на вкус, вкусно, да? А теперь попробуйте в блендере смешать борщ, хлеб, селедку, макароны, компот. Ну как, нравится? Так вот то, к чему вы испытываете природное врожденное отвращение — является содержимым вашего желудка после обеда. Запомните ваши ощущения, подумайте над ними.

Итак, вареная пища уже внутри. Желудок представляет собой лабораторию по предварительной подготовке пищи к перевариванию, выдавая, так сказать, инструкции остальным внутренним органам, что сделать с той или иной порцией обработанной им массы, в том числе в обработке участвует информация о вкусе в момент попадания еды на язык. Не поняв практически ничего из воспринятого языком, он делает самостоятельную попытку разобраться с самим содержимым, тщательно анализируя все составляющие пищевого комочка. Но опять же это по задумке природы должен быть комочек, а на деле получается загадочная смесь разжиженной аморфно-текучей субстанции. Таким образом, хорошо если желудок сможет хоть что-то разобрать в течение 3–4 часов, хотя положенное время прохождения этой лаборатории 15–20 минут, и ему, а точнее вам, повезет, если вы дадите ему на то время. Но как часто бывает, раньше этого срока идет следующая порция еды, просто проталкивая предыдущую с инструкцией желудка типа «Ничего не понял, что с этим делать не знаю, сами попробуйте как-нибудь чего-нибудь повыделять». Симбиотная микрофлора, поддерживаемая лишь хаотичной работой внутренних органов, не может переработать эту пищу, потому что она не относится к их видовой среде обитания. Загнивающая пища начинает привлекать патогенную микрофлору гнилостных бактерий, которая питается вареной пищей, но при этом выделает токсины, вызывая самоотравление организма токсическими продуктами гниения. Параллельно с проникновением в кишечник вареной пищи развивается пищевой лейкоцитоз, тем самым снижая иммунитет, давая возможность развиваться болезнетворным бактериям и микробам. Вместо положенных питательных веществ, в кровь попадают сгустки денатуратов, содержащие бактерии, грибки дрожжей и токсины, не трудно себе представить, что вся эта масса практически не усваивается.

Гниющая, залеживающаяся, спрессованная, тяжелая и плотная варёная пища попадает в двенадцатиперстную кишку, из которой она по задумке должна пройти в тонкий кишечник, однако сфинктер которой ждет пока она из кислой не станет щелочной. С этой задачей, все по той же задумке, должна была бы справится поджелудочная железа, выделив свой сок в нужном количестве, содержащий бикарбонат, который нейтрализует желудочную кислоту и обеспечивает полноценную работу панкреатических ферментов. Но имеющаяся у нее инструкция от желудка — «Сама попробуй чего-нибудь повыделять», а также в силу большой закисленности варёной пищи и более высокой её плотности, сок поджелудочной железы не может попасть в нужном объёме в двенадцатиперстную кишку, что приводит к застойным явлениям в железе и её воспалению. Аналогично дело обстоит и с протоками печени в совокупности с желчным пузырем, так же имеющим протоки в двенадцатиперстную кишку и поставляющими в нее желчь, ответственную за растворение жиров. Опять же застойное явление в желчном пузыре и его воспаление. Таким образом, открытие сфинктера двенадцатиперстной кишки происходит примерно, как и у желудка — только под действием возникшего давления скопившейся пищи. Непереваренная пища попадает в тонкий кишечник, где должен бы был случиться основной процесс пищеварения, но по причине оставшейся кислотности пищи и малого количества желчи, тонкий кишечник переварить и усвоить её не может, поскольку активация ферментов тонкого кишечника происходит только в щелочной среде. Само собой, что перистальтика кишечника, то есть движения кишечника по проталкиванию пищи, замедляются. Действительно, а зачем ее толкать, когда теперь она должна долго лежать и перевариваться в отсутствии должного количества ферментов тонкого кишечника. Но всей этой непереваренной массе не суждено дождаться своего распада, так как за это время поступает следующая порция такой же массы. Фактически функция перистальтики теперь заменяется на проталкивания «поршнем» из самой еды, приводя к ритмам сокращения кишечника порядка 4–6 раз в минуту, при этом пища проходит весь кишечник в среднем за 30 часов. При употреблении же сырой пищи восстанавливается естественный ритм кишечника и скорость прохождения увеличивается 5–7 раз. Обозначенный «поршень» движет массы в толстый кишечник, где происходит всасывание воды и некоторых питательных веществ, таких как витамины, здесь же происходит и формирование каловых масс, сюда же выходит и лимфатическая система, дренируя и канализуя все отходя тканей. В надежде хоть что-то еще получить от непереваренной массы, организм пытается задержать пищу здесь, а это не трудно в отсутствии нормальной перистальтики, так как дальше она покинет тело. Залеживающаяся масса в раздутом кишечнике превращается в каловые отложения, которые запечатывают лимфатические выходы и превращаются в каловые камни и песок.

С устранением главной причины всех бед человека со здоровьем — вареной пищи, организм быстро мобилизуется и берется восстанавливать себя от разрушительных последствий питания мертвой пищей. Восстановление происходит примерно в таком же направлении, в котором развивалась логика заболеваний.

Вырастить нужную симбиотную микрофлору в кишечнике можно только одним способом — ежедневно употреблять ее любимую живую пищу. Употребление сырой пищи само по себе изгоняет оккупантов, поскольку они едят только мёртвую пищу, и, имея рацион только из сырой пищи — умирают от голода, освобождая место для здоровых клеток человеческого организма. Сырая живая пища не вызывает пищевого лейкоцитоза, а значит отпадает необходимость сгонять лейкоциты к стенкам желудка, они могут снова занять оставленные некогда ими рубежи защиты организма. Таким образом, в местах, где теперь трудится достаточное количество белых кровяных телец, количество переходит в качество и лейкоциты успевают качественно справиться со своей функцией. Они не только самоотверженно вычищают накопившиеся токсины из межклеточного пространства, но и успевают атаковать всех захватчиков человеческого тела: и потенциальных, постоянно поступающих из окружающей среды, и тех, кто уже давно вторгся в организм, сгоняя поработителей с насиженных мест и постепенно освобождая от них поражённые ткани органов. Организм приходит в свое нормальное состояние, в то, которое было задумано природой, в котором каждая клетка питается и дышит из чистого межклеточного пространства, получая все необходимые ей вещества.

Происходит ощелачивание организма, в нормализованной кислотно-щелочной среде становятся активными многие угнетаемые ранее ферменты. Под действием активных естественных ферментов симбиотные бактерии образуют необходимый белок и аминокислоты, перерабатывая клетчатку, а также снабжая организм всеми витаминами и минералами, которые в избытке содержатся в растительности. Минералов в растительности гораздо больше, чем в вареной пище и мясе. Обычный разговор сыроеда и блюдомана на тему, а где ты берешь тот или иной белок, микроэлемент или витамин, по отношению к мясу еще удается как-то сгладить и блюдоман успокаивается в предположении, что есть орехи и бобовые, которые содержат хоть какой-то белок. Но когда речь заходит о рыбе, то тут глаза самого блюдомана становятся похожи на глаза только что поднятой из глубин океана камбалы, и не успевшей пройти декомпрессию. Вместе с этими глазами из глубин его сознания вылезает безнадежно укоренившийся и столь же большой стереотип, что фосфор ничем не заменить, представляющий собой простую неосведомленность.