Оден, Уистан Хью (Auden, Wystan Hugh), 1907—1973. Родился и жил до 1938 г. в Англии, затем переехал в США, в 1946 г. принял американское гражданство. В последний год своей жизни Оден снова вернулся на родину и поселился в Оксфорде. В 30-е гг. учительствовал, писал сценарии, побывал в Германии, Исландии, Китае. Был близок к левым кругам английской интеллигенции, участвовал в гражданской войне в Испании. В послевоенные годы читал лекции в университетах многих стран Европы. В 1956—1961 гг. — профессор кафедры поэзии в Оксфорде. Первая книга стихов У. Х. Одена вышла в 1930 г., в 1940 г. был опубликован сборник избранных стихотворений, в 1941 г. — «Письмо из Нью-Йорка» (
“NewYorkLetter”
)
, затем «До поры до времени» (
“FortheTimeBeing”
, 1944), «Век тревоги» (
“TheAgeofAnxiety”
, 1947, премия Пулитцера), «Щит Ахилла» (
“TheShieldofAchilles”
, 1955, Государственная премия
). В 60-х гг. вышли сборники «Дань почтения Клио» (
“HomagetoClio”
, 1961), «Рука красильщика» (
“Dyer’sHand”
, 1963), «По дому» (
“AbouttheHouse”
, 1967), «Город без стен» (
“CityWithoutWalls”
, 1969). Последней книгой стихов было «Послание крестнику» (
“EpistletoGodson”
, 1972).
ПРЕДИСЛОВИЕ
Творческий путь англо-американского поэта Уистена Хью Одена (1907—1973) продолжался свыше четырех десятилетий: от первой книжки, напечатанной в 1928 году на стеклографе его приятелем по Оксфорду, впоследствии известным поэтом Стивеном Спендером, до опубликованных за год до смерти «Послания крестнику» и цикла переводов из Гуннара Экелёфа. Есть нечто знаменательное в том, что под старость Оден обратился к этому шведскому лирику. Ведь он и сам отчасти скандинав. Его отец — врач, практиковавший в Йорке, происходил из Исландии. А любимой детской книгой Одена были саги в обработке для подростков.
Как сказано у Т. С. Элиота, старшего его современника и друга, «в моем начале — мой конец».
На Элиота юный Оден взирал почти как на божество, не отличаясь в этом смысле от многих своих сверстников. Три программных поэмы Элиота — «Бесплодная земля», «Полые люди», «Пепельная Среда» — поразили поколение 20-х годов. Оно нашло в них столь ему близкое чувство опустошенности современной жизни, перевернутой недавними катастрофами и встрясками — мировой войной, русской революцией. Былой порядок вещей распался, и этот поминутно о себе напоминающий факт, вызывая боль, страх, скепсис, неуверенность перед будущим, заставлял мучительно искать хоть какое-то оправдание мира, который выглядел обесценившимся и омертвевшим.
Оден разделял подобное умонастроение. Собственно, оно так и останется у него главенствующим, проявляя себя очень по-разному, но не меняясь по существу. Критику вечно удивлял диапазон его поэзии, то ироничной, то трагедийной, владеющей, кажется, всеми стилистическими возможностями и всеми формами от пародийного бурлеска до торжественной оды или эклоги. Удивляться, однако, следовало другому — устойчивости мироощущения, определившегося в ту пору духовного сдвига, сомнений и переоценок, на которую пришлась молодость Одена.
Эпоха Одена создавала богатую почву и для отчаяния, и для радикальной неудовлетворенности, и для постижения жизни как абсурда или, наоборот, как поля социальных экспериментов, уверенно начинаемых с чистой страницы, словно все предшествующее лишилось какой бы то ни было состоятельности и поучительности. До той или иной степени подобные идейные поветрия отозвались и у Одена, но ни одно из них не оказалось преобладающим. На время его захватывая, ни одно не становилось больше чем увлечением и сказывалось на поэзии Одена скорее внешне — меняющимися темами, новыми ракурсами изображения, — чем по существу.
БЛЮЗ У РИМСКОЙ СТЕНЫ
Службу солдатскую здесь я несу.
В тунике вши и соплищи в носу.
С неба на голову сыплется град.
