Луций Цецилий Авианий Марс проснулся.

Голова болела, словно ее прострочили от затылка к вискам. Во рту пересохло так, что язык не ворочался, в ушах стоял мерзкий писк. А за болью и писком мелькали обрывки прошлого вечера. Музыка в баре. Стопки какой-то местной гадости, которую поджигали, прежде чем выпить. Соль на губах, запахи мускуса и табака. Ноги, сильно обхватившие его талию. Горячая кожа под ладонями – гладкая, цвета карамели.

Луций потянулся к соседней подушке, но рука легла на прохладную ткань.

Ушла, причем давно.

Он приподнялся на локтях и огляделся. Вещей Бритвы в комнате не было; на полу валялись только его собственные штаны. Чуть дальше лежала рубашка – форменная, синего цвета, с нашивками и засохшими пятнами крови. Презервативы, скомканные салфетки. Ну и бардак.

Луций потерял в Первой курии полторы недели. Целых полторы недели вместе с другими назначенными бедолагами отстреливал «псов», разыскивал зарегистрированных патрициев и доставлял их в убежища. Задерживал «нюхачей» легиона, которые как с катушек сорвались – отключили систему наблюдения, взорвали взлетные площадки на базах.

Как они могли участвовать в беспорядках? Чипированные номера Управления проходили проверку каждый месяц. Друзья, родственники, иные контакты – учитывалось все. Одного система могла проглядеть, но чтобы сразу всех? Невозможно.

Откуда-то появились бывшие крио. Многих не видели на поверхности десятки лет, что в принципе было невозможно. Нельзя разом спрятать тысячу человек, когда канализацию сканируют каждую пару недель. Для этого они должны быть мертвыми и не испускать тепло.

Однако так обстояли дела.

Пару дней Луций с двумя декуриями осаждал склады на окраине курии. «Псы» с нюхачами перетащили туда оружие (в том числе и табельные распылители из Управления), забаррикадировались и держали оборону не хуже повстанцев с плато Иридия. Подорвать их с воздуха хотелось, но никак не получалось – часть платформы могла обвалиться уровнем ниже, на виллы и жилые колонны. На жилые колонны Сенат чихать хотел, а вот за сенатские виллы легионеров бы выгнали без выходного пособия.

Во рту хрустела крошка сломанных зубов. Бритва сплюнула, тронула обломки языком и скривилась. Вот же зараза. Отличные были имплантаты, выглядели как настоящие, Управление поставило. А теперь губы царапать…

– Хреново?

Она подняла взгляд. В шаге от нее стоял мужчина в рабочей спецовке. Такой же, как и сотни других номеров, которые впахивали на заводах дальних курий: бледный, жилистый, с кругами под запавшими глазами. Вид голодный и злой. На голове платок цвета горчицы – такие носили жрецы Юпитера. Никаких имплантатов, никаких татуировок. Серый, неприметный, как асфальт, только на запястьях шрамы от трубок крио. Но Бритва узнала его сразу.

Эзоп во всей своей красе.

Он улыбался одними губами. В неверном свете улыбка эта выглядела жутковато. Хотелось свернуть ему шею, пока чего не выкинул.

«Мне бы пару декурий», – с сожалением прикидывал Луций, ведя шаттл по глиссаде с орбиты. Двух десятков легионеров с распылителями широкого действия вполне хватило бы, чтобы зачистить местную Арену сверху донизу. Но теперь никто не поедет спасать номера и нюхача. Придется самому, без поддержки Управления.

Так он думал, когда летел в Пятнадцатую.

А по прибытии обнаружил, что его опередили.

Юлий Ветурий не стал ждать и часа; сообщил об информации на взломанном чипе сразу же. Центурион передал координаты в Управление Пятнадцатой и, не получив подтверждения, выслал запрос в центральный командный пункт Первой курии. После чего в Пятнадцатую вылетела небольшая флотилия. Разведка, ковровая бомбардировка зарядами широкого действия – Луций сразу определил по выжженной земле, вместе с осколками зданий провалившейся уровнем ниже – и порядок был восстановлен. Оставшееся зачистили согласно Уставу – сперва выстрел, а уж после опознание и задержание.

Луция задержали прямо в космопорту. Обыскали, прогнали по базе, выписали пропуск и оружие. Местных легионеров видно не было – сплошь оттиски Первой курии на нагрудниках костюмов. Похоже, всю центурию Пятнадцатой отправили в предкрио. Или в Тартар, причем уже давно. По скупым данным, полученным от Тита Пуллия, при зачистке обнаружили массовое захоронение у местной Арены. На многих телах стояло клеймо легиона. Захоронение ждало и Луция по возвращении в Четвертую, это Тит пообещал ему лично.

Тело будто водой наполнили. Так, что кожа трещала от натуги. Голова кружилась, и мысли плыли, как ленивые рыбы. Было жарко. Очень жарко.

В отличие от головы, автопилот работал хорошо. Тихо пощелкивал, как встроенный в экзокостюм дозиметр. За прозрачным куполом кабины ползли континенты Старой Земли. Складки гор, пустоты высохших морей, котлованы уничтоженных городов, Ливийский разлом, оставшийся после нейтронной войны. Всё рыжее, с перьями облаков. В поле зрения медленно вплыл атмосферный купол – как мутная капля на песке. Самой курии видно не было, её заволокли облака.

Тупые патриции. Атмосферный купол они придумали, а сделать в нём хорошую погоду не догадались.

Бритва со стоном отстегнула ремни безопасности, откинула спинку в горизонтальное положение и растеклась по креслу.

Угнать челнок оказалось до безобразия просто. Особенно удивляло, что он был легионерский. В Четвертой зона легиона отделялась от общей посадочной и грузовой тремя силовыми полями. Охранялась, как предкрио, – так, словно с минуты на минуту на территорию ворвется вооруженная бригада «псов».

Откуда-то слышен назойливый писк. Он пульсирует в такт биению сердца.

Пи-ип.

И снова.

Пи-ип.

Малая часто дышит. Это больно, но медленнее она не может – воздух густеет. Заканчивается.

Сперва Энцо попытался отнять распылитель. За это получил по зубам. Зря полез, конечно, и так еле на ногах держался. Но завидев неопознанную херь в окне, он чуть не взлетел на адреналине.

А херь продолжала стрелять. По легионерской технике, по зданиям. Не по людям – их она просто давила лапами. Похожая на паука, с матовым черным брюшком. Легионеры палили по ней из защитных орудий, установленных по углам крыши поста. Но броня у «паука» была крепкая – шаттл бы давно продырявило, а здесь заряды просто отражались, рикошетили в соседние здания.

«Паук» крутанулся, прицельно пальнул, и защитные орудия смолкли, накрывшись. Затем переступил длинными лапами и двинулся к зданию больницы. По куполу его корпуса блохами сновали зелёные точки прицелов. Описав два круга, они собрались в ровный треугольник.

Уставились прямо на Энцо.

Вот же мать, твою же ма…

– Помнящий должен быть сильнее остальных, – говорит Бел Шаи. Его дыхание клубится облачком на губах.

Они в тренировочном зале. В руках копья – у Малой легкое и погнутое от многих тренировок, у Шаи из тяжелого сплава, с толстым древком и светящееся на конце. Энерголезвия сияют, как тысячи ламп. Такие используют все имманес в башне. Они считают стрелковое оружие уделом боевых машин.

– Ты должна быть умнее, быстрее, хитрее, – добавляет Бел Шаи. – Слабые бел агии долго не живут.

Он хлопает по плечам Малой. Разворачивает – будто оценивает исходный материал.

– С физической точки зрения ты лучше любого среднестатистического имманес. Но этот потенциал надо раскрыть. Придется работать над всем телом.

– Им-ма… Кто?

Энцо почесал в затылке. Нет, он знал эребе – зеленогубых паломников с Эреба. Знал марсиан, знал жрецов-гермафродитов с Церцеи, андроидов из кластеров Ядра, знал серпенов с чешуей вместо кожи – вообще чокнутые мутанты. Но имманос?.. Имманис?..

Как это произнести хоть?

– Имманес, – повторил Тит Пуллий. – Так они зовут себя. Говорят, пришли с миром.

– Говорят? – Энцо вскинул брови. Центурион над ним прикалывался, что ли? – Они еще и трепаться по-нашему умеют?

Биосервера – хорошее название для заключенных. В духе имперцев: приятное для слуха, ни намека на истинную суть. Когда слышишь это слово, совсем не представляешь черную громаду Орбитальной тюрьмы. Не думаешь о людях, замороженных в металлических банках со всеми этими проводами, подключенными к голове. Малая трогала шрамы на висках и затылке Энцо. И длинные бугристые полосы на руках – от трубок с поддерживающим раствором.

Бедного Энцо замораживали дважды. Он так и не увидел, кем она стала. Не побыл на свободе достаточно – Малая читала его дело, когда взломала архивы легиона. В первое крио он попал в двадцать один год, провел в нем семь лет. После сто тридцать один день на свободе и угодил во второе крио. Затем его отправили к «псам». Два дня и «пропал без вести» – вот что было написано.

Может, легионеры нашли его и не опознали. А, может, «псы» успели пустить тело вниз по стокам.

Малая представила обескровленное лицо Энцо. Бледное пятно, плывущее во тьму. И плеск грязной воды. И темнота. Темнота…

– Вы в порядке? – Арий вытащил ее из мрака, сбив с мысли. Его лицо было напряжено, пальцы сильно впились в плечо.