Книга «В тюрьме» дает представление о нравственной и моральной закалке, которую проходили в тюремном заключении люди, подобные М.С. Ольминскому. Она раскрывает перед нами душу революционера, мир его чувств и волнений, захватывающий ход его борьбы за свою личность, сохранение ее для будущей борьбы.
Эта книга принадлежит к числу тех литературных произведений, которые, казалось бы, сама жизнь исторгает из души человека, раньше даже, может быть, и не подозревавшего у себя писательского дарования.
К стойкости, к воспитанию воли призывает книга М. С. Ольминского.
М. С. ОЛЬМИНСКИЙ
С именем автора этой книги М. С. Ольминского связаны многие страницы революционной борьбы и строительства новой жизни.
Как сейчас, вижу перед собой взволнованный румянец лица Михаила Степановича, оттененный его сединами, глубоко посаженные глаза поблескивают по-молодому, а слова идут размеренно и стройно, они метки… Запиши – и получится статья, полемическая и острая. Таким я запомнил его по тем бурным совещаниям и конференциям, посвященным вопросам литературы, которых так много было в 1922-1925 годах.
I . ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ
– Административная высылка – это не наказание, а только мера предупреждения и пресечения преступлений, – любезно объяснял мне товарищ прокурора. – Поэтому вы и не подвергаетесь никаким ограничениям прав и преимуществ.
Утешенный мыслью, что многолетняя ссылка в тундры Восточной Сибири не наказание, я стал ожидать с нетерпением, когда окончится период… опять-таки «не наказания» и не политического преследования, а только меры предупреждения на тот случай, чтобы не подлежащий наказанию человек не уклонился от «следствия и суда», которым он не подлежит. Эта предварительная «мера предупреждения» выразилась по отношению ко мне только в девяти месяцах жизни в Петропавловской крепости и двенадцати месяцах пребывания в доме предварительного заключения, – все время в строжайшем одиночном заключении.
Понятно, с каким нетерпением я и мои товарищи ждали объявления «предупредительного повеления»: путешествия по этапам, жизнь в Сибири – все это рисовалось воображению как освобождение. Относительно себя лично я упустил из виду только эластичность и легкую изменяемость российских законов во всех тех случаях, когда дело коснется… не наказания, нет… а мер предупреждения и пресечения. Закон определяет срок административной высылки в пять лет. Я упустил из виду, что «предупредительная практика» удлинила этот срок до десяти лет плюс еще пять лет одиночного заключения. В экстренных случаях эта же практика поднималась до заключения в Шлиссельбургской крепости на пять лет, с тем что в самый день окончания срока человеку, уже мысленно считавшему себя на воле, объявляют опять-таки только как о предупредительной мере о продлении срока еще на пять лет, как это было с Лаговским.
