Лампы дневного света мягко освещали узкий длинный зал. Здесь, в «волчьем логове» под Кентшином, 19 июля 1941 года должно было состояться совещание ставки Гитлера. Стены в зале были голые, и лишь на одной из них висела карта, испещренная разноцветными линиями и условными знаками. Это была карта расположения войск на Восточном фронте. Посреди зала стоял огромный стол, заваленный штабными картами. Вокруг стола и возле висевшей на стене карты толпились участники совещания, обсуждая последние военные события.

Фельдмаршал Вильгельм Кейтель то и дело поглядывал на часы. Время приближалось к одиннадцати.

Наконец тяжелые массивные двери открылись, и в коридоре послышались шаги.

— Смирно! — скомандовал Кейтель. Офицеры застыли в фашистском приветствии. — Мой фюрер, штаб готов к совещанию. Хайль Гитлер! — доложил он, подобострастно глядя Гитлеру в глаза.

Фюрер замер в театральной позе. Шедшие позади него Геринг, Геббельс и Гиммлер тоже остановились. Затем Гитлер сел и кивком головы пригласил всех занять места.

Его разбудил далекий грохот. Сначала он решил, что это ему приснилось, но грохот повторился, и на этот раз совсем рядом. Штангер вскочил с постели, протер глаза и выглянул в окно. Да, это был воздушный налет. Не зажигая света, Штангер быстро оделся, распахнул стеклянную дверь и вышел на балкон.

На темном фоне ночного неба перекрещивались лучи прожекторов и светящиеся пунктиры трассирующих пуль и зенитных снарядов. Земля гудела от взрывов бомб, словно под ударами огромного молота. Откуда-то из черной бездны неба нарастал гул моторов. Заградительный огонь артиллерии усилился.

Скрестив руки на груди, Штангер стоял, прислонившись к притолоке двери, и всматривался в лучи прожекторов. Тяжелые бомбардировщики волна за волной шли на Москву. Время от времени яркие вспышки озаряли ночное небо, объятые пламенем подбитые самолеты противника устремлялись к земле, оставляя за собой шлейф огня и дыма.

Налет продолжался несколько часов. И только когда на востоке загорелась утренняя заря, был дан отбой воздушной тревоги.

Штангер взглянул на часы. Было еще очень рано, но спать уже больше не хотелось. Он прикрыл балконную дверь, зевнул, потянулся, заложил за спину руки и начал расхаживать по небольшой комнате. Его энергичные движения, легкая пружинистая походка, стройная, подтянутая фигура выдавали в нем военного или спортсмена. Продолговатое, немного смуглое лицо, большие карие глаза, тёмные брови. На лоб спускалась темно-русая прядь волос, которую он то и дело нетерпеливым жестом отбрасывал назад. С виду ему было не больше тридцати. Здесь, в уединенном подмосковном домике, спрятавшемся среди садов, он жил уже несколько недель. Когда ему иногда приходилось покидать свою квартиру, он искусно менял свою внешность и надевал темные очки. В свободное время, которого оставалось не так уж много, он читал или гулял но заросшему густым кустарником саду, вспоминая отдельные эпизоды из своей жизни, полной опасностей и приключений. И теперь, расхаживая взад и вперед по комнате, дожидаясь наступления утра и приезда друзей, он мысленно возвращался к тому, что пережил.