Когда Бен Локарт проснулся, первое, что он почувствовал, — дикая головная боль, будто кто-то стучит молотком ему по голове. Он открыл глаза и закрыл их снова. Видеть солнечный свет было невыносимо. Двигаться тоже.

Что же с ним вчера произошло? Он стал напрягать и без того болевшую голову. Как любой моряк, он мог выпить очень много, но никогда, даже после бурно проведенного вечера, у него так не болела голова. Как будто раскаленные обручи сжимали виски. И все-таки он постарался вспомнить.

Вдруг его осенило. Теперь он смог восстановить ход событий. Кузен Бенджамина принц-регент Николас Стэнбери правил сейчас вместо своего отца, короля Майкла — главы Эдембурга, поскольку короля считали похищенным. Бенджамина попросили заменить принца-регента на одной из официальных встреч, проходивших вчера.

Последнее, что помнил Бен, — как его запихнули в лимузин, который вклинился в королевскую кавалькаду, то есть его тоже похитили, приняв за принца Николаса. Его связали, завязали ему глаза и вкололи убойную дозу наркотика. И вот теперь он проснулся, морщась от боли.

Бен нахмурился. Он помнил свою миссию — выяснить, кто стоит за нападениями на королевскую семью. Именно с этой целью он оказался на месте принца Николаса. Задание было не простое. Однако прежде всего хорошо было бы избавиться от ужасной головной боли. Он повернулся, но каждое движение отдавалось в голове. Что же они вкололи ему? Он открыл глаза более осторожно, надеясь, что ему удастся посмотреть на часы и выяснить, сколько он был без сознания. И только теперь обнаружил, что его руки надежно привязаны к кровати, на которой он лежал, причем кровать была детской. Его ноги свешивались на добрых шесть дюймов. Кровать для его шестифутового тела была явно коротка. Бен огляделся и застонал от боли. Потрепанный игрушечный медвежонок сидел на подушке рядом с его головой.

— Что ты делаешь? — спросил брат, когда Мэган появилась на кухне.

— Бутерброды. Принц голоден.

Отвечая, Мэган сжалась, ожидая удара, но его не последовало. Мало того, она увидела в глазах брата раскаяние, совсем не походившее на ту презрительную усмешку, которая обычно появлялась на его лице. Высокий, с хорошо развитой тяжелыми работами мускулатурой, он немного сутулился, как будто нес весь мир на плечах. Мэган любила брата и хотела, чтобы в его взгляде не было такой горечи, как будто между ними было не восемь, а сто лет разницы.

— Не вздрагивай, как будто я монстр. Я ведь не собираюсь бить тебя, — сказал он, и в его голосе звучала обида.

— Но вчера же ты меня ударил, — мягко напомнила она.