Как футболист я «умер» 17 мая 1987 года, в возрасте тридцати двух лет…

«Ювентус» играет с «Брешией», командой, которой грозит переход в группу «Б». Последний матч чемпионата. «Наполи» во главе с Марадоной уже стал чемпионом Италии. При моем уходе со сцены присутствовало 30 тысяч тифози. Над «Стадио Комунале» низко висит небо. Дождь идет не переставая. На трибунах болельщики выражают лозунгами любовь ко мне.

«Без тебя – одна тоска!»

«Мы так тебя любили, Мишель!»

И ставящий точку: «Спасибо, Мишель!»

Моя жизнь в футболе начинается 2 мая 1973 года. Мне семнадцать лет… и триста шестнадцать дней. Суббота. В Нанси, к стадиону «Марсель-Пико» стекается громадная толпа, тысяч десять лотарингцев, возбужденных до предела обещаниями увидеть сегодня вечером что-то из ряда вон выходящее. По-детски жизнерадостная, непосредственная толпа. Все спешат, чтобы не дай бог не пропустить те полные нетерпения минуты, которые предшествуют обычному ритуалу начала игры. Толпу как магнитом притягивает зеленое поле, на котором должна состояться встреча. Ее воодушевляет один-единственный лозунг: «Вперед, „Нанси“!».

Я уже надел свои маленькие бутсы. Рядом со мной все мои друзья из «Нанси-Лотарингии»: Шере, Фельден, Бурла и Эрве Марио. Совсем еще мальчишки. Все мы звенья одной цепи. Большинство из нас познакомилось друг с другом, играя в резервной команде. По воскресеньям в сопровождении старших наших товарищей мы объезжали, словно герцоги Лотарингские, города: Тул, Луневиль, Шампиньоль, Агонданж, Лонгви, Витри-ле-Франсэ и в довершение всего знаменитый Бар-ле-Дюк.

В своих красивых белых с красными полосками футболках, которые мы одолжили по такому случаю у игроков первой команды, скопированных с формы американских хоккейных клубов, мы старались произвести на всех неотразимое впечатление.

Мы представляли себя будущими профессионалами. Но, по сути дела, мы были всего лишь стажерами.

Такие матчи зачастую можно сравнить лишь с каторгой на галерах. Враждебно настроенная публика, враждебно настроенный противник, враждебно настроенный арбитр… И нам приходилось порой устраивать настоящий Верден. Поэтому наши победы можно считать истинным триумфом.

Но давайте с самого начала. Незадолго до первой мировой войны 1914–1918 годов один молодой шестнадцатилетний парнишка покидает свой родной Пьемонт и направляется в Лотарингию. Он оставляет своих родителей, высохших, как щепки, крестьян, которым предстоит продолжать вести трудную борьбу за жизнь на блеклой и печальной туринской земле. Бросив работу в шахте, юноша хочет стать каменщиком. Но разразившаяся война отзывает его на родину, и ему предстоит ожидать там окончания военных действий, чтобы добраться до своей земли обетованной, но на этот раз уже с молодой супругой. Ему двадцать лет, но он уже испробовал многие ремесла: был каменщиком, шахтером, металлургом и, в частности, работал возле Жёфа, родового поместья Вендель, стальных магнатов, которые являлись собственниками этой земли и всего, что было на ней: заводов, школ, родильных домов и т. д.

В то время Жёф был небольшим городком с одиннадцатью тысячами жителей, который расположился в самом центре угольного бассейна и сталелитейных заводов департамента Мерт-и-Мозель. Город-работяга, на каждые сто человек его населения приходилось шесть-десять итальянцев-иммигрантов. Расторопный молодой пьемонтский каменщик со своей деятельной супругой сумел сэкономить деньги и купить бар-стойку на улице Франшепре, которую они называли «Кафе спортсменов». Здесь мой дедушка, Франческо Платини, расставшись с Пьемонтом и строительным делом, вел счастливое тихое существование. Здесь у него с моей бабушкой родился сын Альдо, мой будущий отец.

Альдо очень рано начал проявлять интерес к круглому мячу. Так как «Кафе спортсменов» облюбовали члены местной футбольной команды, а также молодежной спортивной ассоциации, то мой отец, естественно, вошел в эту команду. Я всегда не без гордости думаю о том, что он мог бы попытать счастья в карьере профессионального футболиста, – великодушный бог наделил его всеми необходимыми качествами превосходного полусреднего: умением организовать борьбу, бдительностью защитника и боевыми качествами нападающего. Причем прямо-таки с дьявольской специализацией: прямые штрафные удары!

Но мой отец предпочел более надежное ремесло: он стал преподавателем математики в профцентре в Вендель Сиделор. Он женился на моей матери – Анне и создал семью, в которой я появился на свет в начале лета 1955 года, двадцать месяцев спустя после рождения моей сестры Мартины.

Сколько себя помню, всегда в моей жизни был футбольный мяч. Мой отец рассказывает, даже когда мне было два года, он брал меня с собой, куда бы ни отправлялся как футболист-любитель.

1 сентября 1966 года я поступил в клуб «Жёф», этот день останется в моей памяти как один из счастливейших в жизни. Но мои физические кондиции, моя хрупкость постоянно меня тревожили. Правда, со временем я достиг довольно высокого технического уровня и, хотя был очень маленького роста в возрасте четырнадцати лет, к двадцати годам мне удалось буквально вытащить себя за холку до 179 сантиметров при весе 72 килограмма. Что, однако, не мешало некоторым мрачным личностям считать меня технически превосходным игроком, но слишком хилым и даже хрупким.

Мы редко обращаем внимание на то влияние, которое оказывает физическая форма на психологию игрока, тем более когда его считают в команде стратегом. И обидное прозвище Два вершка от битума все время угнетало меня, хотя оно, по сути дела, уже давно не имело никакого права на существование… Даже несмотря на то, что позже, играя в «Ювентусе», я покончил с какими-либо признаками «хрупкости» в постоянных столкновениях с неуязвимыми «бетонщиками» знаменитой итальянской защиты «катеначчио», до самого конца карьеры меня будет преследовать унизительное отношение к себе как к Карлику, как к футболисту, неспособному, по мнению какого-нибудь медика, выдержать каторжные нагрузки большого футбола. Это тревожило, как незаживающая рана.

Сколько раз мне приходилось слышать одно и то же: «Платини компенсирует свои физические недостатки техникой…». Я, конечно, знаю, что у меня есть физические недостатки. Еще когда я вступал в розыгрыш чемпионата Франции в составе «Нанси – Лотарингия» летом 1972 года, я понял, что у меня очень слабые лодыжки по сравнению с большинством других игроков. Если мне удается отдать точный пас или сделать прицельный удар, то это достигается в первую очередь благодаря бедрам. В августе 1978 года, когда я играл в «Сент-Этьенне», если бы мои связки были более эластичными, то я никогда бы не получил тройной перелом голеностопа и отделался бы лишь простым растяжением… В начале своей футбольной карьеры, не умея сделать еще точного анализа, я предчувствовал, что в будущем мое физическое состояние причинит мне немало бед.

По телевидению я видел триумф, одержанный «Аяксом» Иохана Круиффа в Амстердаме в Кубке европейских чемпионов. За год до этого в мае 1971 года голландцы уже победили со счетом 2:0 афинский «Панатинаикос», игрокам которого явно не повезло. Тогда Круифф, Неескенс, Ренсебринк, Мюрен с товарищами поставили на место миланский «Интер», знаменитое «катеначчио» которого просто трещало под градом сокрушительных ударов. Итальянский вратарь испытал унижение, пропустив 2 гола. Но меня больше всего восхитили изящные, словно у козочки, прыжки Круиффа, увертывающегося от ног итальянских защитников, которые норовили сыграть ему в колено. Насколько же хрупким был этот великий Круифф! Щуплый, обладающий значительно меньшими габаритами по сравнению со своими товарищами по команде, он производил впечатление игрока хилого, «легко ломающегося». Это, однако, не помешало ему завоевать год спустя в третий раз подряд звание обладателя Кубка европейских чемпионов, когда его команда победила «Ювентус» со счетом 1:0. Наконец, на чемпионате мира в 1974 году в Западной Германии национальная сборная Голландии, в которой, естественно, Круифф был человеком-оркестром, с минимальным преимуществом уступила в финале сборной ФРГ; но редко можно увидеть, как команда во главе со своим капитаном на протяжении всего колоссально трудного соревнования преподносила другим командам столь поучительный урок футбола. И это несмотря на тот образец ослепительной игры, который нам продемонстрировали четыре года назад чародей Пеле и его верткие бразильские колдуны в Мексике…

Может, именно пример Круиффа, этого хотя и уязвимого с физической точки зрения, но тем не менее бесспорного чудо-футболиста, показал, что не стоит обращать внимания на внешний вид игрока.

С Нанси связано мое лотарингское семилетие. Эксперт-бухгалтер, которым я мог бы стать, подводя этому периоду итог, составит такой цифровой баланс: 181 матч, проведенный в чемпионате Франции и 98 забитых голов, 27 игр на Кубок страны (из них одна победа) и 24 мяча, достигших цели; 18 встреч в составе сборной Франции и 9 забитых голов. Кроме того, к этому весомому послужному списку можно добавить успехи на Олимпийских играх 1976 года в Монреале.

С Нанси связаны мой расцвет, мое мужание и восхождение.

Нанси находится в семидесяти пяти километрах от Жёфа, который превратил небольшую пьемонтскую семью три поколения спустя в лотарингскую ветвь, не стыдящуюся своих побегов. Нанси лишь подтвердил «усыновление» и сегодня продолжает наливать соком ее корни.

Я люблю Нанси.

Мой первый настоящий футбольный сезон после робких опытов весной 1973 года омрачен тяжкими воспоминаниями. Об этом часто забывают, так как это не вяжется с остальной моей карьерой, но нужно признаться, что начал я с провала.