решишься — знай: душа одноэтажна,

и окна до полу, и мебели почти

что нет. терять естественно и важно,

иначе будет некуда найти.

прятаться от перемен во Флоренции, как в бочонке с гранитным дном;

будущего здесь два века не видели ни в одном

закоулке; певцам, пиратам и партизанам

полную тарелку истории с базиликом и пармезаном

подают в траттории с выдержанным вином

то, что заставляет покрыться патиной бронзу, медь,

серебро, амальгаму зеркала потемнеть,

от чего у фасадов белых черны подглазья, —

обнимает тебя в Венеции, как свою.

смерть страшна и безлика только в моем краю.

нет, мой сын, надо мной не всегда шел снег, он не так и давно возник.

я был распорядитель нег, толкователь великих книг,

заклинатель вахтерш и магистр ордена тунеядцев,

«кудри курса» единогласно и без интриг.

а на третий год меня выпустят, я приду приникнуть к твоим воротам.

тебя кликнет охранник, ты выйдешь и спросишь — кто там?

мы рискнем говорить, если б говорили ожог и лед, не молчали бы черт и ладан:

«есть порядок вещей, увы, он не нами задан;