Стивен Прессфилд написал «Войну за креатив» специально для меня. Для вас, конечно, тоже, но я уверен, что в первую очередь все-таки для меня, потому что я олимпийский чемпион по откладыванию дел в долгий ящик. Я могу откладывать размышления даже о моей проблеме с откладыванием. Я могу откладывать решение моей проблемы с откладыванием, бесконечно размышляя о моей проблеме с откладыванием и т. д. Итак, хитрый Прессфилд попросил меня написать предисловие в срок, зная, что, сколько бы я ни тянул, в конце концов я соберусь и все сделаю. В самый последний момент мне это удалось, и в части первой, «Определение врага», я увидел самого себя, виновато глядящего с каждой страницы. Но уже часть вторая дала мне план боя; часть третья — видение победы; а когда я захлопнул «Войну за креатив», меня накрыла волна абсолютного спокойствия. Теперь я знаю, что могу победить в этой войне. А если могу я — значит, можете и вы.

В начале книги Прессфилд определяет врага креативности — Сопротивление. Этим словом он обозначает то, что Фрейд называл влечением к смерти, — разрушительную силу внутри человека, которая проявляется всякий раз, когда мы составляем жесткий долгосрочный план действий, необходимых для достижения наших целей. Затем он представляет полицейский архив фотоснимков многочисленных личин, за которыми скрывается Сопротивление. Вы узнаете их все, потому что они живут в каждом из нас — вредительство самому себе, самообман, саморазрушение. К нам, писателям, Сопротивление приходит под маской «творческого кризиса» — болезни с поистине ужасными симптомами.

Несколько лет назад я переживал именно такое состояние. И, знаете, чем я занимался? Я перемерил всю свою одежду. Я надевал поочередно все мои рубашки, брюки, свитера, жилетки и носки, а затем раскладывал их по кучкам: весна, лето, осень, зима, Армия спасения

[1]

. Затем я снова сортировал их, на этот раз — деля одежду на весеннюю ежедневную, весеннюю праздничную, летнюю ежедневную… Через два дня такого времяпрепровождения мне стало казаться, что я схожу с ума. Вы хотите знать, как излечиться от творческого кризиса? Вам вовсе не нужно обращаться к психиатру, потому что, как мудро отмечает Прессфилд, поиск «поддержки» — это самая привлекательная личина Сопротивления. Лекарство обнаруживается в части второй — «Борьба с Сопротивлением: Становимся профессионалами».

Стивен Прессфилд — профессионал по определению. Я знаю это, потому что неоднократно приглашал автора «Легенды Баггера Ванса»

Я читал его книги «Врата огня» (

Я встаю, принимаю душ, завтракаю. Читаю газету, чищу зубы. Если нужно позвонить, звоню. Потом я пью свой кофе. Надеваю счастливые «рабочие» ботинки и завязываю счастливые шнурки — их подарила мне моя племянница Мередит. Я возвращаюсь в кабинет и включаю компьютер. Моя счастливая куртка с капюшоном висит на спинке стула, вместе с волшебным талисманом, который я купил у цыганки в Сент-Мари-де-ла-Мер всего за восемь баксов, и счастливым медальоном Ларго, который я однажды увидел во сне. Я надеваю его. В моей сокровищнице есть и счастливая пушка — сувенир, который мой друг Боб Версанди привез мне с Кубы, из крепости дель Морро. Я направляю ее миниатюрный ствол на свое рабочее место, чтобы она меня вдохновляла. Я читаю свою молитву — обращение к Музе из «Одиссеи» Гомера в переводе Лоуренса Аравийского, которую мне подарил мой старый друг Пол Ринк и которая обитает на полке рядом с моими запонками и счастливым желудем с поля битвы при Фермопилах. Половина одиннадцатого. Я погружаюсь в работу. Когда я начинаю делать опечатки, то понимаю, что устал. Прошло часа четыре или около того. Я чувствую, что вымотался. На сегодня довольно. Все, что я сделал, я копирую на диск и отношу его в бардачок своей машины — на случай, если произойдет пожар. Я выключаю компьютер. Уже три или половина четвертого. Мой рабочий день окончен. Сколько же страниц я написал?

Неважно. Хорошо ли получилось? Я даже не думаю об этом. Главное: сегодня я преодолел Сопротивление.

Есть одна тайна, которую настоящие писатели знают, а притворяющиеся писателями — нет: самое трудное — не писательство как таковое. Самое трудное — это заставить себя начать. А мешает нам начать Сопротивление.

Убольшинства из нас есть две жизни. Одна, которую мы проживаем, и вторая — непрожитая — внутри нас. А между ними — Сопротивление.

Случалось ли вам покупать велотренажер, который затем коротал свой век на чердаке? Бросать диету, занятия йогой или медитацией? Доводилось ли вам гасить в себе позывы заняться духовной практикой, посвятить себя какой-нибудь благородной миссии или служению людям? Вам когда-нибудь хотелось стать матерью, врачом, защитником слабых и беспомощных? Поучаствовать в выборах, в борьбе за спасение планеты, за мир во всем мире или за сохранение окружающей среды? Представляли ли вы, каким человеком вы могли бы стать, сколько всего сделать, сколь полно реализоваться? Вы писатель, не написавший ни одной книги, художник, не создавший ни одной картины, предприниматель, до сих пор не начавший свое дело? Тогда вы знаете, что такое Сопротивление.

Сопротивление — самая страшная сила на свете. Оно приносит куда больше несчастий, чем бедность, болезни и эректильная дисфункция. Поддаться Сопротивлению значит разрушить свою душу. Оно не дает нам расти, делает нас меньше, чем мы есть и чем мы рождены быть. Если вы верите в Бога (а я верю), вы должны объявить Сопротивление злом, ибо оно мешает нам жить жизнью, которую предназначил нам Бог, когда наделил каждого из нас уникальным гением.

Гений

— латинское слово; римляне называли так дух внутри нас, святой и незыблемый, который руководит нами, направляя к призванию. Писатель пишет своим

гением

; художник — своим; всякий, кто что-нибудь создает, ведом этим сакральным центром. Это место, где живет наша душа, сосуд, хранящий наш потенциал, наша Полярная звезда.

Но и на солнце бывают пятна, и «пятно» гения — это Сопротивление. Насколько силен позыв нашей души к реализации, настолько же могущественны силы Сопротивления, готовые противостоять ему. Сопротивление быстрее несущейся пули, мощнее локомотива, отказаться от него труднее, чем от крэка. Мы, угробленные Сопротивлением, не одиноки; до нас миллионы славных мужчин и женщин сошли с дистанции, поддавшись ему. А что хуже всего: мы даже не знаем, что нас губит. Я вот не знал. В возрасте от двадцати четырех до тридцати двух лет, Сопротивление швыряло меня с Восточного побережья на Западное и обратно тринадцать раз, а я даже не подозревал, что оно существует. Я высматривал врага повсюду, но не разглядел его у себя под носом.