Делла Эшфорд повернула за угол и, тщетно пытаясь укрыться от дождя под зонтиком, пробежала последние несколько ступенек, которые вели в «Стенхоуп». Укрывшись под широким мозаичным козырьком входа, она закрыла зонтик, сняла дождевик, сложила его и убрала в большую клетчатую сумку. Ее туфли неприятно хлюпали: тонкие, порядком поношенные подметки совсем не могли защитить от воды. Ливень обрушился сразу, как только она вышла из офиса, и все же она не изменила свое решение зайти в «Стенхоуп».

Для нее это был своего рода оазис в каждодневной рутине, который давал ей возможность немножко побыть возле роскоши и богатства, всего того, чем могли наслаждаться более удачливые, чем она, смертные. «Стенхоуп» это магазин для богатых, его витрины были оформлены в очень сдержанной манере, они обращались к тем, для кого деньги не были проблемой.

Туфли на тонкой подошве почти утонули в толстом сером ковре, как только она толкнула стеклянные, с бронзовыми панелями, двери и вошла в отдел, где продавались драгоценности. Дешевый блеск более мелких магазинчиков не для «Стенхоупа»: здесь жемчужины были подлинными, а инкрустированные драгоценными камнями браслеты, кольца и броши были изготовлены по индивидуальным эскизам. Всего лишь неделю назад Делла случайно, по ее мнению, купила серьги: колечки из белого золота с рубинами, они, наверное, превосходно будут смотреться с платьем, которое она собиралась надеть на корпоративную вечеринку. В теплом воздухе ощущались экзотические запахи, которые доносились из отдела парфюмерии. Там даже самый маленький флакончик был ей не по карману.

Отдел дамского белья был оформлен в серебристо-голубых тонах, чтобы подчеркнуть изящность женского белья на витрине. Здесь Делла позволила разгуляться своему воображению, она мысленно выбрала нежно-абрикосовый халатик, украшенный лебяжьим пухом, ночную сорочку с атласными и кружевными лентами, шелковый домашний костюмчик в восточном стиле.

Она вошла в лифт и поднялась наверх. Делла счастливо бродила среди костюмов и пальто, выбирая себе воображаемый гардероб. Наконец она посмотрела: на часы и искренне изумилась. Скоро нужно возвращаться в «Фербэнкс и компания» — инженерную фирму, где она работала машинисткой в одной: из огромных офисных секций.

— Станция Лимерик, вот мы и приехали. — Рекс выглянул из окна вагона поезда. — Думаю, старая миссис де Валенс прислала Райана с машиной. Он — ее любимец, и, кажется, вообще слишком близок семье. По-моему, Линн поощряла его поползновения, впрочем, Линн во многом была странной девушкой; сама мягкость и доброта, иногда она могла быть хитрой и злобной. Никогда не возможно было предугадать, как она поведет себя в следующее мгновение.

— А как я себя поведу в следующее мгновение, вам прекрасно известно, — с ноткой горечи в голосе заметила Делла.

— Вот именно, моя дорогая, — согласился он спокойно, — и вам, вероятно, тоже всегда нужно об этом помнить.

Делла прикусила губу. Она была в руках Рекса, и в течение всего путешествия он не отказывал себе в удовольствии искусно — а иногда, впрочем, напротив, не утруждая себя тактичностью, — напоминать ей об этом.

В Дублине они выбрали платья из шелка и джерси, костюмы из прекрасной шерсти, вечернее платье из кремового кружева, украшенное на лифе и талии сделанными вручную чайными розами из бледно-желтого шелка. На негнущихся ногах Делла стояла перед зеркалом, со все возрастающим изумлением изучая свое отражение: в атласном платье, вышитом золотой шелковой нитью, она совсем не походила на ту Деллу Эшфорд, пределом мечтаний которой было воображать себя богатой дамой в «Стенхоупе». Затем, резко и внезапно вернувшись к реальности, она осознала, что должна занять место другой женщины. То самое кольцо, которое теперь носила Делла, хранило тепло пальцев Линн де Валенс. Это было похоже на маскарад, как будто она примерила костюм другой женщины. И все же она испытывала волнующее предвкушение чего-то хорошего. Она с удовольствием делала покупки; было приятно, что вокруг нее суетились продавцы, обращаясь с ней как с важной особой. Постепенно ей стало казаться, что ужасное происшествие в «Стенхоупе» осталось где-то далеко позади; оно словно трансформировалось в виденный ею когда-то страшный сон. Но она одернула себя: все, что случилось в «Стенхоупе», — вовсе не сон, это было на самом деле. Теперь она знает, какой ужас испытывает человек, обвиненный в краже. Она — вовсе не великосветская барышня, потворствующая своей страсти покупать дорогую одежду, она — самозванка, выдающая себя за Линн де Валенс.