Как только последний человек покинул дом, Кэролайн, с трудом отбившаяся от предложений добрых людей остаться с ней, пока она не придет в себя после внезапной смерти отца, уселась перед пылающим камином и попыталась согреться.

Последние три дня она жила словно во сне. Что-то говорила, покупала траурную одежду, но все это делала механически, как будто после смерти отца превратилась в совершенно другого человека. Эта другая Кэролайн разыскивала бумаги отца, вела переговоры с его адвокатом и несколькими близкими друзьями, благодарила соседей за поддержку, уверяла их, что с ней все в порядке, что она хорошо спит и ей ничего не нужно, в то время как истинная Кэролайн скрывалась за этой маской, плакала, страдала, ничего не ела и ничего не хотела, потеряв единственного любимого человека.

Теперь, сидя перед камином, она думала об отце, о том, каким он был веселым, прирожденным оптимистом, никогда ни на что не жаловался. Если возникала какая-нибудь трудность, весело заявлял: «Ложись спать, милая, и завтра все разрешится само собой».

Естественно, долги торговцам никуда не делись, но Кэролайн никогда не говорила о них. Она экономила на всем, пока не выплатила все долги, только чтобы не расстраивать своего веселого, беспечного отца. Неудивительно, что ее платья износились от постоянных стирок и штопок и она уже давно отказывала себе в таких приятных мелочах, как духи, косметика. Однако Кэролайн не жаловалась, она обожала отца.

Ее мать умерла, когда ей было всего несколько месяцев от роду, и хотя Чарльз Линдсей любил дочь до безумия, он скоро пришел к выводу, что присутствие рядом женщины сделает его жизнь более сносной. Поэтому через полгода после смерти супруги женился во второй раз.

Пару ночей Кэролайн провела без сна, ворочаясь на постели и пытаясь найти какое-нибудь решение. Она великодушно взвалила беды Доринды на свои плечи и искренне полагала, что проблема сестры стала и ее проблемой. Но как Кэролайн ни старалась, она не смогла найти выход, чтобы можно было оставаться дома с Дориндой и одновременно зарабатывать на жизнь.

Доринда тоже не спала. Кэролайн слышала, как сестра до утра беспокойно металась по кровати, но в конце концов, должно быть, засыпала, потому что, когда Кэролайн утром проскальзывала на цыпочках мимо ее спальни, оттуда не доносилось ни звука.

На третье утро, когда она отдернула кухонные занавески, в окно ворвались солнечные лучи. Кэролайн стало веселее. Выглянув в окно, она увидела воробьев, сидящих на лужайке и плещущихся в ванночке, которую сама сделала им много лет назад. И тут неожиданно к ней вернулось ее обычное хорошее расположение духа. Готовя завтрак для себя и Доринды, Кэролайн принялась напевать. Она решила не будить сестру и отнести ей в спальню поднос, как только та проснется.

За завтраком Кэролайн просмотрела утреннюю газету. Прочитав первую страницу, обратилась к разделу вакансий. Ничего. Она вздохнула и принялась варить кофе для Доринды. А когда взялась почистить овощи к обеду, раздался телефонный звонок. Кэролайн торопливо вытерла руки и взяла трубку.

— Кэролайн? Слава богу! Знаю, что это ужасное нахальство с моей стороны беспокоить тебя, но не могла бы ты на сегодняшнее утро забрать моих отпрысков? Только что позвонил фермер Браун. Он очень встревожен — его лучшая кобыла начала жеребиться, и, кажется, там что-то случилось. Эта чертова девчонка Кэрриган опять не пришла сидеть с детьми, а я не могу взять их с собой. Ты же знаешь, какие они непоседы. В последний раз, когда я имела неосторожность взять их на работу, они свалились в утиный пруд.