Новеллы предлагаемого сборника, за исключением рассказа «Муравей», посвящены индийской действительности до 1947 года — года завоевания Индией своей независимости. Не случайно поэтому их основная тема — борьба за национальное освобождение Индии.
Особое место занимает рассказ «Куклы». В нем П. К. Саньял показал просветительскую деятельность, которой занимались индийские патриоты в деревне. Писатель осуждает тех, кто, увлекшись показной стороной своей работы, забывал оказывать непосредственную помощь живущему в нечеловеческих условиях индийскому крестьянству.
И. Товстых
Предисловие
«Из поколения в поколение эта земля рождала обездоленных, их слезами орошались нивы. Они засевали эту землю, безропотно сносили произвол и насилие, и это на их крови и поте воздвигнута триумфальная арка цивилизации… Они всегда только отдавали, но теперь пришел и их черед брать! Теперь они хотят получить свою долю. — Слезами они орошали эту землю, растили хлеб и умирали от голода…» — с горечью говорит героиня рассказа Саньяла «На перепутье» Джуну о страданиях индийского народа, в течение почти двух веков ведшего героическую борьбу за освобождение родины от колониального ига. Ее слова можно поставить эпиграфом ко всему творчеству Прободха Кумара Саньяла — современного индийского прозаика. Подобно признанному классику бенгальской литературы Шоротчондро Чоттопадхайя (1876–1938), Саньял лучшие свои произведения посвятил угнетенным и страждущим соотечественникам.
П. К. Саньял родился в 1907 году в Калькутте, там же окончил школу и колледж. Одно время он работал служащим на почте, затем сотрудничал в журналах «Биджоли», «Шодеш» и др. Но издательская работа не может удовлетворить деятельную и беспокойную натуру писателя. И он покидает душные комнаты редакций ради беспредельных просторов, неприступных гор и непроходимых лесов своей родины — джунглей. В течение нескольких лет Саньял исколесил всю Индию, путешествуя то в поездах, то на лодках, то в деревенских двухколесных арбах, а то и просто пешком, смешавшись с толпой индусских паломников, бредущих к «святым местам» — берегам священных рек или затерявшимся в Гималаях храмам. Во время своих странствований по Индии писатель близко наблюдает жизнь простого индийского народа, страдания которого не могут не ранить его душу. Все увиденное или услышанное, а зачастую и пережитое Саньялом нашло свое воплощение в его рассказах и путевых очерках, таких разных по содержанию и настроению, но всегда удивительно тонко и верно, без излишней сентиментальности и ложного пафоса рисующих поступки и переживания людей. Первый рассказ Саньяла, теперь автора около семидесяти книг, был опубликован в 1923 году в журнале «Коллол» («Волна»).
Новеллы предлагаемого сборника, за исключением рассказа «Муравей», посвящены индийской действительности до 1947 года — года завоевания Индией своей независимости. Не случайно поэтому их основная тема — борьба за национальное освобождение Индии. Особое место занимает рассказ «Куклы». В нем Саньял показал просветительскую деятельность, которой занимались индийские патриоты в деревне. Писатель осуждает тех, кто, увлекшись показной стороной своей работы (выступление на ярмарках и прочее), забывал оказывать непосредственную помощь живущему в нечеловеческих условиях индийскому крестьянству. В этом рассказе ярко проявилась тонкая, лишенная какой-либо навязчивости, подчас скупая ирония, присущая писательскому таланту Прободха Кумара Саньяла.
С большой теплотой и состраданием Саньял описывает жизнь простых тружеников, таких, как полунищий старик — деревенский умелец, способный вдохнуть жизнь в свои глиняные фигурки («Куклы»), как трудолюбивый рыбак Джолу с его трогательной слепой и где-то бессмысленной, как показывает автор, привязанностью к матери-земле, стоившей ему жизни («Муравей»), и тех униженных и задавленных беспощадной действительностью людей, кого голод, отчаяние и нужда толкают на путь преступлений и проституции, но в чьих душах теплится огонек надежды, доброты и простой человечности (Джумна из рассказа «Сказка одной ночи» и Нилима из рассказа «В бурю»). Симпатии Прободха Кумара Саньяла всегда с теми, кто стремится облегчить участь и страдания народа, будь то революционеры-террористы («Шугондха», «На перепутье»), посвятившие свою жизнь благородному делу освобождения своей родины от иноземных угнетателей, или исследователь древних рукописей («Второе рождение»), сумевший понять, что вечно живое не в хранилищах пожелтевших свитков, а «здесь, рядом, в сердцах простых и добрых людей».
В рассказах настоящей книги отразились лучшие стороны дарования одного из видных представителей среднего поколения бенгальских литераторов. Советский читатель, несомненно, сумеет по достоинству оценить честность, глубину и гуманистическую направленность творчества талантливого и самобытного писателя.
СБОРНИК НОВЕЛЛ
Встреча в пути
Поезд остановился на узловой — станции. Он шел с запада и направлялся в Калькутту.
Летняя ночь была глубока и черна, дул легкий ветерок. В такое позднее время народу на станции мало. Несколько пассажиров село в поезд, несколько вышло. Продавец бетеля
[1]
под окнами вагонов предлагал свой скромный товар, другой торговец выкрикивал: «Пшеничные лепешки! Леденцы!» Мальчик тряс своей трещоткой, стараясь привлечь внимание к тому, что было разложено у него на лотке. Однако сонные пассажиры внутри вагонов не откликнулись на эти призывы.
Свисток локомотива — и поезд медленно отошел от станции. Когда он исчез в ночном мраке и замер стук его колес, тьма на платформе сгустилась еще больше — свет станционных фонарей, бледный и тусклый, не мог ее разогнать.
На станции сошли трое пассажиров: двое мужчин и девочка. Мужчины в больших тюрбанах и мешковатых шароварах, по-видимому сикхи
[2]
. На девочке было сари из тонкой материи и зеленая шаль, прикрывавшая ей голову, одно плечо и грудь. Заплетенные в тяжелые косы волосы спускались почти до колен. На ней, как и на ее спутниках, тоже были шаровары, пыльные и забрызганные грязью. На ногах черные туфли.
Один из мужчин был еще очень молод; другой выглядел много старше, но настоящий его возраст определить было трудно из-за длинной черной бороды.
Шугондха
Перед Хорибилашем Чоудхури я преклонялся и был горд дружбой, которой он меня дарил. Это он ввел меня в политику. По его совету я обзавелся револьвером. Во время войны мы вместе просидели около трех лет в заключении на мысе Анторин. Хорибилаш — видный деятель социалистического движения.
Недавно в одном из городов Соединенных провинций проходила конференция социалистических груш. После шумных дискуссий, длившихся несколько дней, мы разъехались по домам. Поезд на Калькутту отошел в полдень, и до вечера мы наперебой рассказывали друг другу эпизоды из своей жизни. Время прошло незаметно. Многие сошли в Патне, и в вагоне остались только Хорибилаш и я да какой-то мусульманин, ехавший до Ассансола. Давно уже я не оказывался с Хорибилашем с глазу на глаз. Мне хотелось о многом у него опросить.
— Хори-да, ну что вы скажете о случае с Ходори Панра? — сказал я, чтобы начать разговор.
— Да, интересно… А ведь журналисты твердят, что налеты на банки совершались не во имя политических целей, а ради личного обогащения. Они не способны понять, что мы действовали совершенно бескорыстно.
— Они и вас стараются замарать, Хори-да, — сказал я.
Куклы
Поезд пересек поле и теперь уходил все дальше и дальше. Эхо подхватывало замирающий стук его колес. Но вот исчез последний вагон, смолкло эхо и осталась лишь пустынная и безмолвная деревенская дорога…
— Пурно-бабу, кругом поле, куда же идти? — спросила Молинади.
— Пойду узнаю у начальника станции, — ответил Пурно.
— Да спросите там, нельзя ли достать несколько зеленых кокосов, — попросила Бина.
— Хорошо. Я сейчас… — и Пурно бодро зашагал к станции.
Месть
Нежданно-негаданно в деревню вернулся Шину. Как из-под молота кузнеца внезапно вылетает искра, так же неожиданно появился и он. Года три назад Шиву куда-то исчез из деревни, но был он настолько незаметным, жалким, что никто его не хватился, никто не заинтересовался, куда он пропал. Никому до него не было дела.
Вместе с Шиву прибыли и его люди. По деревне зазвучали их громкие голоса. Земля Шиву заросла диким деревом шьяора, и в первый же вечер началась расчистка участка. Все были поражены. Идет война, невозможно достать корку хлеба, жалкую тряпку, люди мрут от эпидемий, — а Шиву Сенгупта собирается строить дом! Ему шлют из города материалы, к нему едут рабочие! Деревенские жители с изумлением взирают на Шиву. Да, сейчас война, и все возможно.
Шиву жертвует сто рупий на устройство детского клуба. Тот самый Шиву, у которого три года назад не было и горстки риса, который не ходил в школу, потому что не мог уплатить две с половиной рупии за ученье. Тот самый Шиву, мать которого умерла пять лет назад, зарабатывая на хлеб тяжким трудом в чужих домах. Как круги от брошенного в воду камня, по деревне поползли слухи.
А вчера в полдень на окраине деревни, около пруда, где растут деревья шупари, произошло следующее. Люди Шиву пришли туда охотиться на голубей, и один из них попал дробью в петуха. Петух издох. Коду Минча прибежала к Шиву жаловаться на его людей, и Шиву тотчас же сунул ей в руку десять рупий. Коду Минча только рот разинула.
Удивительное дело — Шиву не носит дхоти
[23]
; на нем щегольские штаны и шелковая рубашка; на ногах модные афганские ботинки с пряжками. Всегда у него в руке портсигар; выкурит половину сигареты, а окурок так бросит на землю, будто швыряет камень. С его лица не сходит улыбка.
