Поместье Андрея Андреевича Телятевского, боярина и князя, было под Курском. Пожаловал его царь Федор Иванович за службу верную. Одних крестьян семей двести да холопов много. Среди последних обретался и Исай Болотников, отец маленького Вани.

Осенью князь Андрей как-то был наездом в Телятевке.

На следующее утро после приезда он вышел на крыльцо хором своих, одетый в чугу, высокую соболью шапку, с нагайкой в руке. Свистнул. Конюшенный холоп подвел к нему танцующего серого в яблоках жеребца. Князь спустился с крыльца, ловко вскочил на коня, огрел его плеткой и пошел на рысях. Его прямой корпус плавно опускался и подымался, чуть склонившись вперед. Ездок он был отменный. Поехал осматривать свои владения. Обычно заносчивое лицо князя, молодое, но уже потрепанное, с преждевременными морщинами, отеками под глазами, среди охвативших его тишины и спокойствия словно подобрело.

Сжатые поля… Перелески с желтеющими деревьями… Серый тихий денек… Все это давало князю успокоение.

Давненько не скакал по полям, лесам. Все при дворе царском, да пиры хмельные, да женки — надоела жизнь такая. Хорошо здесь… Жаль, нельзя долговременно оставаться тут… Дела… дела…

Дикое Поле… Громадные необжитые пространства, какие в те стародавние времена были на юге Руси. Леса и степи, место постоянных кровавых столкновений между московитами, татарами, казаками, поляками…

У последних южных рубежей государства Московского, при впадении реки Оскол в Северный Донец, стоит новая сильная крепость — называется Царев-Борисов. Она построена совсем недавно — при Борисе Годунове. От Курска сюда по мерилам необозримой Руси, что называется, рукой подать: прямиком, через древний город Белгород, верст двести.

За крепостью уже идет Дикое Поле, тянутся безбрежные степи и лесостепь. Они уходят на юг. К северу лесостепь постепенно переходит в дремучие леса.

Зорко охраняются здесь рубежи. Повсюду с них не сводят глаз государевы дозоры.

…Летнее солнечное утро. Далеко за крепостью медленно движется конный сторожевой отряд. Всадники в шлемах, с копьями, самопалами. Едут гусем, без шуму. То и дело озираются вокруг, подносят руку к глазам козырьком, напряженно всматриваются в зеленую даль.

Солнечный день, жаркий, веселый. Серебрятся волны, пенятся и сверкающими брызгами разлетаются на песке. У берега стоят несколько расшив, много стругов. Казаки по сходням стаскивают мешки с зерном и мукой и пока тут же на берегу складывают их. Для дальних станиц хлеб будет свезен в сараи, а раздорские получают его сразу. Хлеб не сеют. Москва кормит, от нее зависит Дон. Так уж исстари повелось. Дон себя и московские рубежи оберегает, за то и получает благодарность. А благодарность эта зависимостью обернулась: придержит Москва хлеб — и плохо Дону. Вольность вольностью, а все же из царских рук гляди.

Весь народ из Раздор собрался на берегу Дона. Пестрая толпа, шум, веселье, скрип телег, лошадиное ржание… Тут же крамари с тележек продают пиво, мед, печенку жареную, лепешки… Под ракитой сидит кобзарь, играет и поет про казачью волю, про степи родные, про синее море, про то, как казаки на стругах несутся по тому морю буйному за славою… У куч с хлебными мешками толпятся казаки, тут же с весов и получают, что каждому с семьей его причитается.

Болотников, выбранный за смелость и смекалку сотником, и его казаки уже получили хлеб по записи. К нему подошел посыльный.

— Скорей, сотник! Атаман кличет.

Передав свой мешок с мукой на сохранение одному побратиму, Болотников поскакал до атамана.

Прошло года два. Иван обжился на Дону, построил свой курень, украсил его оружием. Охотился, рыбачил, участвовал в походах и набегах. Словом, стал матерым казаком. Он еще раздался в плечах, был красив в синем бархатном чекмене и широченных шароварах, вправленных в желтые сафьяновые сапоги с серебряными подковами. Серая смушковая шапка с красным шлыком лихо откинута назад. Дорогая татарская сабля, за голубым шелковым кушаком — пистоль, за плечами — самопал. Всю эту богатую «справу» Иван добыл в набегах. Конь, на котором он приехал из Телятевки, уцелел; раздобрел: овса много, травы в степи ешь — не хочу!

За проведенные на Дону два года Болотников был два раза ранен, но все обошлось благополучно.

Казаки находились под постоянной угрозой. На них часто нападали степные кочевники — ногаи. Шла ожесточенная борьба с татарами, в особенности крымскими, бывшими в вассальной зависимости от Турции; а турки с давних пор подбирались к исконным русским землям Подонья, к южнорусским степям; подчинили себе Кубань, хотели захватить Поволжье, Кавказ. Еще в далекие времена донские казаки вступали в вооруженные схватки с турками.

Донцы часто предпринимали походы и вели оборонные войны совместно с украинским казачеством — с запорожцами.

Все это еще в ту раннюю пору сделало донских казаков превосходными по воинскому мастерству, неустрашимыми бойцами. Они усвоили военный опыт и степных кочевников, и крымских татар, и запорожского казачества, и турецкого войска. Донские казаки научились брать укрепления, вести конный и пеший бой, плавать на отбитых у турок судах, вступать с ними в морской бой.