…началось довольно буднично. Ничто не предвещало непогоды, неурожая, неудовольствия и прочих обломов — ни в природе, ни в обществе, ни в небогатой событиями жизни отдельно взятого индивидуума — то есть меня.

Тридцать первое августа — день как день. Завтра в школу. То есть не в школу общеобразовательную, конечно же, а школу в смысле в академию (которая, правда, еще несколько лет назад была просто институтом) — я уже все-таки большой, самостоятельный человек, мне девятнадцать лет и я учусь на третьем курсе. Точнее, намеревался учиться на третьем курсе…

Ну вот. Собрался я, значит, провести последний день лета достойно, отдохнуть и все такое. В общаге париться не особо хотелось, мы и за предыдущую неделю нахлестались пива и нахлебались водки до зеленых гномиков на стенках, а подружка Милка из пятьсот тридцать пятой (не путать с Людкой из пятьсот сороковой), одолжив у Ганса бадью лекарства от соплей, третьего дня обратила ее в «винт» — и так наширялась, дура, что каким-то манером додумалась рисовать на стенках не только пальцем, но и малярной кистью (с краской, естественно), и стала наша комната похожа хрен знает на что. Задрапировали мы пока это дело «Раммштайном» в разных видах, а там видно будет.

Да и я позавчера хорошо проявился, чего уж там: пока Машка с параллельного потока на мне прыгала, все было отлично, так нет же, уговорила она меня поменяться и на нее сверху залезть, и только, значит, я морду вниз повернул и ей хорошенько вставил, так тут же и блеванул. Тем самым пивом с водкой. Как дитё малое — обычно ведь наоборот случается, то есть мутить начинает тогда, когда на спину переворачиваешься. Неприятно получилось: постель-то была не моя и не Машкина, в душевой вода, как всегда летом, сплошь холодная… да еще, помнится, «бум-бокс» чей-то на пол уронил… короче, вышло неудачно.

Хотя если бы меньше жрали водки и пошли к Машке домой (а она, зараза, поленилась), то все наверняка обошлось бы. Могли и натрахаться, и помыться заодно, как в том анекдоте: у нее в квартире джакузи величиной с ныне засыпанный бассейн «Москва». Как-то мы втроем с ее старшей сестрой там такое устроили… эх. Ну да ладно.

Лекс, зажав в кулаке двузубую вилку, угрюмо ковырял ею мясной брикет, политый сильно пахнущей подливой. Положенное по рациону пиво он уже выпил, и есть теперь приходилось всухомятку.

В кают-компании, кроме него, народу было мало, человек пятнадцать, не более: время все-таки неурочное, на крейсере сейчас почти полночь, рекрутам без лычек и младшим велитам, не находящимся на боевом дежурстве, положено спать.

Лекс мрачновато усмехнулся. Он еще не успел привыкнуть к тому, что теперь у него есть целых три лычки: все-таки уже два дня как старший велит, помощник командира десятки-деции в штурмовой центурии… и еще пивка сейчас было бы очень кстати, да и водочки не мешало б: черт, а почему так хочется водочки?

Тут Лекс на секунду замер, раскрывши рот и не донеся туда вилку, потом выпрямился на жесткой скамейке и чуть было не выругался вслух.

Еще бы не хотелось ему хорошенько выпить! Да сегодня же двадцатый день его рождения… и полгода, как он бороздит просторы Вселенной в качестве Охотника. За (твою мать!) привидениями.