… В долине Лод так же, как и во всём Мире, было неспокойно. С тех пор, как перед входами во все святилища в каждый приход Селены стали появляться загадочные таблицы, назначения которых никто не мог уразуметь, размеренной жизни мирян пришёл конец. Дождливое утро легко могло превратиться в студёный день со снегопадом, который, в свою очередь, обращался в жаркий душный вечер — и оставалось только догадываться, какой будет ночь. При этом никто не мог гарантировать, что последовательность времён дня останется прежней — огневолосый Бог, имени которого никто не знал, словно сошёл с ума… а может быть просто был пьян.

Верховный маг Лода уже давно связал между собой факт появления дощечек с цифрами и буйство природы, однако никак не мог разобраться в том, чего же от простых селенитов хотят Создатели. После очередного урагана Виргин решился провести запрещённый ритуал — и призвать из иного мира мудреца, способного разрешить божественную задачу. Он замкнул круг бытия, начертил восьмиугольную звезду, расставил на концах её лучей чёрные свечи, символизирующие сокрытую истину, и начал песнопения. К слову, одним из вступительных испытаний в магическую академию, которую тогда ещё начинающий маг Виргин закончил с отличием, являлась сдача экзамена по музыкальной теории и практике. Видимо, какая-то добрая душа пожалела обитателей Мира, избавив их от необходимости слушать фальшивое горлодёрство волшебников.

На исходе третьего часа песнопений верховный маг уже не смог понять, то ли лучи октограммы действительно вспыхнули фиолетовым огнём, то ли ему это почудилось от усталости. Как выяснилось мгновением позже, Виргин не ошибся — внутри октограммы образовался серебристый туман, внутри которого определённо кто-то был. Когда туман рассеялся, раздался резкий хлопок — и в центре магической фигуры появилась практически голая женщина.

— Не может быть… — в негодовании зашипел маг. — Что же я напутал?!

В лабораторию мага вбежал, размахивая изящным клинком, принц Лода:

… Терра проснулась от дикого вопля: «Пажи, подъём! Его Величество желает завтракать через час!».

Она потянулась, возмущённо фыркнула, нехотя вылезла из-под одеяла и отправилась в ванную комнату с целью освежиться. Она подошла к умывальнику и взглянула на своего двойника в маленьком зеркальце, висящем прямо на уровне её глаз:

— Блин! Ну на кого я похожа?! Надо было вчера умыться перед сном, теперь тушь со всего лица отскребать придётся! И снять хотя бы верх… — Проворчала женщина своему отражению, растирая кожу под лямками бюстгальтера, отражение на мгновение дрогнуло. — Хорошо хоть в этом мире есть канализация и горячая вода… А ещё хорошо… — она сосредоточенно крутила краны умывальника, подбирая нужную температуру, — ещё хорошо, что пару дней назад мне в голову пришло покрасить брови и ресницы в салоне, хотя бы не буду пугать окружающих… с другой стороны, кого тут пугать?… 321с на 321се и 321сом погоняет… — Следующие пять минут Терра усиленно тёрла свою мордашку. — А теперь в душ! — Приказала она своему двойнику из Зазеркалья, сняла с себя нижнее бельё, повесила его на край умывальника и отправилась в душевую кабину. Отражение посмотрело ей вслед, критически оценивая филейную часть оригинала, и, спустя несколько секунд, исчезло.

Следующие полчаса Терра провела, нежась под успокаивающими струями тёплой воды и мурлыча под нос «Du hast» — великое творение немецких брутальных дядек. Вылазить во внешний мир совершенно не хотелось, но желудок настойчиво требовал завтрака, не стесняясь в выражениях. Посему леди выбралась из душевой кабины, облачилась в единственный имеющийся в её распоряжении наряд и выглянула в коридор, где уже ворковали Грегор и Ричард:

— Привет, ребята, — протянула она.