В
1775 году по приказу императрицы Екатерины II Запорожская Сечь была расформирована. Но недаром лихая сечь "гуляла" по землям своих врагов – у казаков имелась богатая казна, и свой "золотой запас" они берегли надежно. О том, что для ликвидации Сечи выдвинулись царские войска, разведка запорожцев донесла своевременно. Кошевой атаман решил спрятать казну до лучших времён за пределами Сечи, и "золотой" обоз ушёл в ночь.
Запорожье, Донбасс, Нижний Дон и Германия… Идут годы, меняются страны, ломаются судьбы, теряются жизни. Будет ли конец гонке за сокровищами Сечи? Может клад ждёт своего хозяина до сих пор, и у пытливого читателя есть шанс им стать?
Пролог.
Донецкий Кряж, декабрь 2000 г.
Кризис среднего возраста, о котором так много пишут в интернете, настиг Алексея чуть меньше года назад. Тогда ему стукнуло сорок. Правда, он не читал "этих ваших тырнетов", и как называется "эта хрень" не знал. Просто в один миг он решил всё изменить. Ну, не всё… Жена, дети, дом — это осталось как прежде. Жену выбирал он долго, женился поздно и разводиться не собирался. Лёха сменил работу.
Началось с того, что председатель отправил его вспахать огород на весну "одному знакомому", как он сказал. Сколько денег "по знакомству" получил председатель, Алексей не знал, но и сам в обиде не остался — уж ему-то в этот день фортуна точно улыбнулась: заказчиком оказался директор недавно созданного предприятия — общества "Нагольный Кряж" — по прозвищу Дикий.
Был он родом не из местных, но жил здесь уже достаточно, чтобы получить прозвище, в селе они быстро прицепляются. Поговорили "за жизнь"… Узнав, что за ту же зарплату можно не вкалывать на тракторе, а сидеть с охотничьим ружьём в сторожке и охранять участок земли, Алексей принял решение не раздумывая.
Постепенно его руки отмылись от мазута, а из одежды выветрился запах солярки. Теперь Лёха ходил на работу с кроссвордами и считал себя работником интеллектуального труда. А как же?! Он ведь даже классиков читать начал. Пока, правда, только одного — Чехова Антона Павловича. Сборник его рассказов он ещё в бытность водителем прикарманил, когда макулатуру в город отвозил. Тогда ему просто жалко стало книгу сдавать — обложка не сильно затёртая, вполне ещё в нормальном состоянии, продать можно.
Часть 1. "Казна Запорожской Сечи"
Глава 1. "Золотой" обоз.
Запорожская Сечь, май 1775 г.
Пчёлы клубились на ветке высокой, покрытой белыми цветами груши, издавая монотонный дребезжащий звук.
— Айгуль, чёртова баба, иди, помоги! — крикнул Игнат. — Рой вылетел. Я роевню подержу, а ты по ветке ударь.
Айгуль — стройная для своих двадцати восьми лет турчанка, привезённая его крёстным отцом из похода два года назад для работы на зимнике. Игнат Сирко на пять лет младше её. Он не женат и пока не собирается. На нём белая сорочка, синие шаровары с широким тканевым поясом красного цвета, в котором спрятан маленький пистолет — пистоль, и татарские сапоги. В отцовском доме на побывке делать нечего, вот и решил крёстному помочь: проверить, как без него работники по хозяйству справляются. Сам-то крёстный в Сечи постоянно — он у кошевого кухарем и доверенным лицом. Не то, чтобы дома совсем делать нечего… Но там нет безотказной турчанки.
Айгуль вылила в корыто за изгородью для свиней воду, поставила ушат на землю и торопливо подошла к груше.
Глава 2. Не будите зарытого лиха
Нижний Дон, октябрь 1775 г.
Венчаться Игнат и Дарья не пошли. При венчании ведь нужно исповедоваться. А как же исповедоваться? Рассказать, что без родительского благословения сбежали? Но соседи считали их мужем и женой. А как же иначе?
Приехала венчанная пара жить на новое место, и живёт себе — так думали станичники. Никто с расспросами к новым поселенцам не приставал.
В зиму брать пчёл было не выгодно, и Игнат решил отложить покупку до весны. Первый месяц с момента, как они с Дарьей поселились в купленном глинобитном домишке, он провёл за столярными работами — делал своими руками пчелиный улей. Вслепую это поначалу не получалось, дело продвигалось долго. Игнат ощупывал и гладил каждую дощечку по многу раз, прежде чем снять с неё очередную тонкую стружку, но упорно шёл к своей цели.
— Не мучайся! — сказала как-то жена. — Забьём поросят, продадим мясо, купим готовые ульи.
Глава 3. Где золото, там и змеи
Донецкий Кряж, Таганрогский округ Области Войска Донского, май 1888 г.
Острый Бугор. Фантастический, пьянящий аромат разнотравья дикой степи. Время — около полудня. Жара — градусов за тридцать. Это в конце мая. А что же ждёт в июле?! Макар — жилистый загорелый мужчина лет тридцати, в просторных серых штанах, посеревшей от пота парусиновой рубахе с обрезанными рукавами и выгоревшей до белизны бандане на голове — роет яму.
Заросли терновника рядом — верный признак наличия воды в почве. Грунт каменистый, за полтора дня удалось углубиться не больше, чем на два метра. Воды всё нет. Но эта яма не ради воды. Вода припасена в самодельном термосе, лежащем сейчас в тени терновника. Это "хрустальный погребок" — крупная гнездовая полость с наросшими кристаллами горного хрусталя.
Погреба — особый, подземный, если не сказать потусторонний мир. Для геолога это, приблизительно, то же самое, что для винодела погребок винный — святая святых. Счастье улыбается тем, кто настойчив, кто изучает строение гор и знает причины возникновения хрустальных погребов. На месте вулканических извержений и в горах, где некогда происходили бурные процессы кипения расплавленной магмы, нередко встречаются так называемые пегматитовые жилы — толстые каменные столбы, идущие из недр земли к поверхности или же простирающиеся вдоль земных толщ. Это затвердевшая магма. Когда-то она могучей струей прорвалась из глубин и, остыв, окаменела. Она несла в себе десятки расплавленных минералов. Остывая, магма стала сжиматься. Кое-где внутри нее образовались большие дупла — пустоты. Геологи называют их занорышами. В этих-то, скрытых от чьего-либо глаза занорышах, и выкристаллизовались друзы горного хрусталя и других минералов. И нередко, разламывая мощную и крепкую пегматитовую жилу, геологи обнаруживают эти пустоты, заполненные большими и малыми кристаллами горного хрусталя. Найти такой занорыш — все равно, что откопать клад.
Макар разогнулся, и в его вытянутой руке заискрилась на солнце друза
[32]
свежедобытого хрусталя. Немного полюбовавшись добычей, он опёрся на лопату, подпрыгнул и выбрался из ямы на поверхность. Наклонившись, поднял за древко лопату из ямы. Сняв бандану, утёр ею пот с лица, затем достал из кустов термос и стал жадно пить. Воду можно больше не экономить — к ночи он будет дома. Вдоволь напившись, он развернул тряпицу, спрятанную рядом с термосом, и с наслаждением принялся рассматривать добычу своего двухдневного выхода: полупрозрачные и прозрачные желтые и красные кристаллы сфалерита; "волосатики" — кристаллы чистейшего горного хрусталя, утыканные иголками буланжерита; "карандаши" кристаллы длиннопризматического габитуса, напоминающие карандашики. Чистота хрусталя была так велика, что если бросить такой хрусталик в стакан с водой, то он "пропадает", а если постучать одним кристаллом по другому, то раздается характерный хрустальный перезвон.
