Разбирая те из своих записок, которые описывают детективную карьеру Шерлока Холмса в течение 1895 года, я нахожу среди них рассказ, ещё не упоминавшийся мною. Мистеру Холмсу приходилось иметь дело с подданными кайзера, но ещё никто не слышал о том, как он имел дело с гораздо более значительной личностью, чем немецкие преступники. Как бы ни был изворотлив его ум, и как бы искусно ни применял он свои методы, с которыми я знакомлю широкую публику, он никак не мог предсказать, чем закончится расследование в Берлине.

Этим июльским утром Бейкер-стрит была наполнена теплом, ещё не успевшим плавно перерасти в дневную жару. Холмс затерялся среди множества лондонских улиц, а я в его отсутствие неспешно завтракал, намереваясь прочитать «Иллюстрейтед Лондон Ньюс». Как только с завтраком было покончено, из-за двери раздался удивлённый возглас миссис Хадсон, и в гостиной возникла длинная, худая фигура Холмса. Несмотря на мой многолетний опыт и эксцентричность моего друга, я никак мог вообразить на его голове немецкую каску.

— Чёрт возьми, откуда она у вас? Честно говоря, я ожидал от вас всё что угодно, но не это стальное изделие с крупповских заводов.

— Посылку с этой каской мне дал посыльный, которого я успел перехватить на улице, пока он не успел дойти до нашего крыльца. Посыльный сам удивился содержимому коробки. Не знаю, поверите ли вы мне, но в адресе отправителя указан немецкий император.

Этот поворот событий удивил меня ещё больше. Я никогда не видел, чтобы мой друг получал посылки от императоров и прочих монархов, не считая разве что золотой табакерки от короля Богемии. Но с кайзером он не знаком, и представить подарок от него в руках Холмса мог лишь самый большой фантазёр.

В течение долгого времени оставался открытым вопрос, стоит ли рассказывать о событиях, произошедших в Ноттингемшире при прямом участии мистера Шерлока Холмса. Но я понимал, что если эти события будут преданы гласности в ближайшее время, гнев властей Ноттингема будет неизбежен. Многие из рассказов о расследованиях моего друга не могут быть опубликованы сразу после описанных в них событий, и тот, который я собираюсь изложить, не является исключением.

В тот августовский день Шерлок Холмс с закрытыми глазами полулежал в кресле, а я держал в руках книгу. Некий издатель объединил под одной обложкой короля Лира, Робина Гуда, Тристана и Изольду. Недостаток книги был только в том, что она получилась довольно толстая для того, чтобы ею было удобно пользоваться.

Раздался звонок. Холмс разомкнул веки и пошевелился.

— Интересно, какой гость к нам пожаловал? В последнее время Лестрейд часто бывает у нас, но память об апрельской ссоре ещё осталась.

Но в гостиную вошёл совершенно другой человек. Гладко выбритое лицо и светлые волосы делали его похожим на инспектора Грегсона, но одежда прямо указывала на его занятия. На нём были чёрная треуголка и красный камзол, с шеи свисала золотая цепь. Я не припомню случая, чтобы наш порог переступал лорд-мэр, поэтому Холмс оживился при виде такого гостя.

Описывая мои скромные подвиги в рассказах и повестях, доктор Ватсон часто упоминает расследования, которые не имеют прямого отношения к описываемому делу, но были упомянуты в наших разговорах. Многие из них до сих пор не опубликованы. Причина заключается не только в захоронении в архивах множества забытых моим другом бумаг, но и в необходимости сохранять тайну. Последнее есть причина моего молчания о расследовании, о котором я намереваюсь рассказать.

В «Скандале в Богемии» (ошибочно датированном не 20 марта 1889 года, а 20 марта 1888 года, наряду с хронологическими ошибками в других рассказах: вероятно, после женитьбы Ватсон всё-таки потерял ясность рассудка), упомянуто моё расследование в Голландии. В «Установлении личности» содержится следующий факт: когда мы сидели у камина и говорили о натурализме в полицейских отчётах и о содержании газет, Ватсон увидел на моём пальце кольцо с бриллиантом. На вопрос, откуда кольцо, я ответил, что это подарок голландской королевской фамилии, но в этом случае я не могу довериться даже своему биографу. Теперь пора рассказать точнее. В эту историю был посвящён лишь узкий круг лиц. Я не мог рассказать об этой истории даже Ватсону потому, что были живы её участники, а это дело могло нанести клеймо позора на голландскую монархию. Поэтому мне придётся самому рассказывать о голландском инциденте и снова становится собственным историографом.

В самом конце зимы 1889 года я долго не виделся с Ватсоном и заканчивал исследование, о котором я расскажу в своё время. После окончания научной работы скука начала одолевать меня. Поэтому, когда 1 марта пришли незваные гости, я понадеялся на интересную задачу. Пришли они довольно неожиданно, так как было уже 10 часов вечера.

Посетителями были молодая женщина лет тридцати и высокий седой старик, которого она поддерживала за руку. На ней было простое белое платье, на старике был аккуратный чёрный сюртук. Ничто не выдавало их происхождения. Будь рядом Ватсон, он непременно решил бы, что перед ним отец и дочь. Но я знал, что это вовсе не так. Он преувеличил моё незнание политики, что не соответствовало содержанию его же очерков, но иначе как я мог опознать в мнимом графе фон Крамме короля Богемии? Вот и в тот раз я порылся в мозговом чердаке и понял, что передо мной король Виллем Пауль Мауритц Георг, великий герцог Люксембургский, герцог Лимбургский и королева Паулина, принцесса Вальдек-Пирмонтская.

Я обратился к королю:

Эта рукопись была совершенно случайно обнаружена в доме-музее Шерлока Холмса. Краткая история, рассказанная Холмсом, не представляет ценности для криминалистики, но может заинтересовать русского читателя, если он найдётся.

В один из последних дней апреля 1901 года я занимался химическим опытом. Читатель биографических рассказов моего друга Ватсона, наверное, помнит, что во время моего отсутствия, когда мне приходилось скрываться от сообщников Мориарти, я успел провести исследования веществ, получаемых из каменноугольной смолы. Одним из этих веществ является пиридин. В тот день, о событиях которого здесь идёт речь, я применил другой способ его получения, заключающийся в пропускании смеси ацетилена и циановодорода через нагретую графитовую трубку

[29]

. Выход продукта реакции был низок, но я очень постарался. В результате по дому начал распространяться неприятный запах пиридина, который обладает не только запахом, но и действием на нервную систему. Если бы не это обстоятельство, я, скорее всего, не написал бы эту историю, потому что сидел бы дома и не оказался бы в Гайд-парке в нужное время. Миссис Хадсон потребовала прекратить «эти ужасные опыты» и выгнала меня на улицу.

Я надел котелок и пальто и отправился в Гайд-парк, надеясь освежиться после запахов из «уголка химии». По пути в парк мне встретились солдаты, уже вернувшиеся с театра военных действий, и некоторые молодые особы, которые уже прекратили носить траур по умершей королеве. Одна из последних вскоре помогла мне в моих логических рассуждениях. Я зашёл на территорию парка с северо-востока, где, как известно лондонцам, расположен уголок ораторов. Вокруг оратора столпилась разнообразная публика. В нескольких ярдах от них в шезлонге расположился сам Эдуард Любвеобильный

[30]

. Неподалёку от слушателей в шезлонге расположился субъект, из-за которого я написал этот рассказ. Он сидел, закинув ногу на ногу и положив на колени котелок. У него были русые усы и лохматая бородка, и, несмотря на то, что ему явно было около тридцати, голова начинала лысеть. Этот субъект невысокого роста, как я заметил, прислушивался к речи оратора. Я стал наблюдать за ним.

После этого я подошёл к шезлонгу вплотную, чтобы исследовать шляпу. Человек отреагировал на это действие и недовольно посмотрел на меня прищуренными глазами.

Вниманию читателя предлагается один из тех рассказов, в которых мой старый друг Ватсон не принимает участия. Некоторые рассказы пришлось писать мне самому, так как Ватсон снова женился и уехал от меня. Да и я сам живу не в Лондоне, а на ферме в Суссексе вместе с пчёлами и старой экономкой.

Окружение моей фермы я уже описывал в «Львиной гриве». Оно не так важно в данном рассказе, а если и интересует кого-то, то лучше посмотреть туда. Это происшествие не вписывается в рамки того, что было описано в моих приключениях, хотя там и были самые необыкновенные происшествия. Мне пришлось проводить расследование, к которому я не был готов. Ведь как поведал миру мой бывший биограф, я твёрдо решил знать только то, что нужно для профессии сыщика-консультанта. Конечно, на самом деле я знаю гораздо больше, но в данном случае это ничего не меняет. Эту же загадку я предусмотреть не смог, и назвать эту ситуацию следовало бы не расследованием, а исследованием.

Я прогуливался около фермы, на склонах возвышенности Даунс. Около линии горизонта пролетел ферменный биплан, и я подумал о том, как меняется мир в последнее время. У меня было радостное настроение из-за близости к сентябрьской природе и отдалённости от шумного Лондона. Но вот я увидел на дороге быстро приближавшуюся точку. Что это за предмет? Точка двигалась быстрее телеги, велосипедиста или всадника. Когда объект стал ближе, я увидел сзади него дым. Моё ухо услышало треск. Автомобиль крупнее этого объекта, и стало ясно, что это был мотоцикл. Хотелось бы знать, что за вандал портит выхлопными газами воздух Суссекса.

Мотоциклист остановился и слез с мотоцикла марки «Norton Big Four» перед моим домом. К нему подошла экономка и спросила, что ему нужно.

— Не «что», а «кто». Мне нужен мистер Шерлок Холмс. Он дома?