«Гастролер» — уже третья изданная книжка Трахтенберга и рассказывает о двухлетней (!!) работе Романа Львовича в качестве дайвмастера на одном из африканских курортов.
Все события излагаются в строгой последовательности, и по идее «Гастролер» метит в нишу плутовских романов о еврее, ловко делающем свой гешефт среди ментально чуждых аборигенов. Однако читатель «прохиндиады» Трахтенберга постоянно спотыкается в поисках ответа на главный вопрос: это автобиография или вымысел?
Упал, очнулся, влип-с…
Однажды поздно вечером мне позвонил знакомый по имени Витёк и сообщил, что есть очень срочное и серьёзное дело. Я машинально прикурил сигарету. В долг не даю, никуда сейчас не поеду, знакомить его ни с кем не хочу, да и вообще сейчас не до него. Дело в том, что на завтра у меня была замечательная халтура: впервые пригласили очень богатые люди, выдали весьма приличный гонорар (не торгуясь и, что самое замечательное, вперёд); то есть мне выпала такая уникальная возможность, упускать которую я был не намерен! Ведь если понравлюсь и зацеплюсь, сразу выйду на новый уровень, где и жратва слаще, и проститутки дороже. А Витёк… из десятка его звонков только один заканчивается чем-то серьёзным, да и то не очень прибыльным. Впрочем, жизнь меня научила, что и таких персонажей не стоит сбрасывать со счетов: мало ли что.
— Ну?
— Могу устроить тебе такие гастроли, корешина, что ты просто очумеешь! — в карьер по делу погнал Витёк. — Денег немерено! Пятьдесят процентов мои. Поверь, сынок, оно того стоит.
— Пятьдесят процентов?! Не мало? Почему не восемьдесят? Или законных десяти (как всегда дают посредникам) от этого «немерено» на бизнес-ланч не хватает?
Как кур во щи
Разбудил меня какой-то странный гул. Да ещё тело затекло от сна в одном положении. Попытка перевернуться и лечь на живот почему-то не удалась. С трудом разлепил один глаз. Второй от ужаса распахнулся сам. «…Мать! Мать! Мать!» — пронеслось в голове.
За круглым окошком мирно соседствовали… величественные тяжёлые облака. То ли рай, то ли ад. То ли закат, то ли рассвет происходил в той части земли, где летел САМОЛЁТ. САМОЛЁТ, в котором, как оказалось, находился и я. Всё небо было разноцветно-жёлто-оранжево-голубым и тёмно-синим до черноты.
Оторвавшись от самой неожиданной в моей жизни картины, я с хрустом попытался повернуть затекшую шею вправо. Нет, судьба всё-таки была ко мне необычайно жестока. По-моему, мы падали, ибо через ряд кресел от меня сидел какой-то бюргер с кислородной маской на лице. Больше в салоне бизнес-класса никого не было. Закостеневшим пальцем я тыркнул в кнопку вызова стюардессы.
Стюардесса появилась тут же и, стараясь держаться от меня на почтительном или даже на очень почтительном расстоянии, улыбалась мне сквозь респиратор.
