Мир, где словами и символами можно перекраивать реальность. Мир, в котором правят не цари или боги, а — парадигмы и концепции. Мир, где любая человеческая мысль способна начать апокалипсис. И сколько должно пройти времени прежде, чем магические школы превратят целый континент в пустыню праха? Найдутся ли безумцы, готовые остановить многовековую войну между колдунами?
Магия — это мысль. Вера и слово — определяют реальность. Таковы основные парадигмы мира. Всё, что можно вообразить, существует и подчиняется твоей воле. Но что, если кто-то решит украсть магию? Что произойдет с хрупким балансом жизни, когда он подчинится безумному вору? Колдун, солдат, настоятельница храма и пропойца-царь — всем им предстоит найти ответы на эти вопросы.
В оформлении обложки использовано изображение «Гилгал». Автор: Е. Макушев
Пролог
Он встал возле двери не в силах отдать приказ.
Под ложечкой ноет, будто после удара кулаком. Сердце тяжело бухает, отзываясь слабой болью в ребрах. По спине стекают крупные капли пота, отчего рубаха противно прилипает к коже. Ренай Камень бросил мимолетный взгляд на послушника, охраняющего темницу. Заметил ли тот, как он дрожит от страха, точно испуганный кролик? Вроде нет.
Парень в медном доспехе стоит в двух шагах от запертой темницы и смотрит куда-то перед собой.
— Открывай, — приказал ему Ренай. Голос всё-таки предательски дрогнул.
Послушник, сделав вид, что ничего не произошло, достал из-за пояса связку, побрякал ею, ища нужный ключ, и подошел к массивной двери. Ч
то же он так долго возится?
Надо взять себя в руки. В конце концов, в темнице сидит обычный человек. Которому требуется гадить, жрать и спать. Отчего же тогда в груди этот колючий страх?
Часть первая. Души из пепла
Глава первая. Хен
— Мы, значит, уединились в комнате, — сказал Хен, оглядев слушающих. — Я весь такой нетерпеливый — аж вспотел. Ну, и готовый на всё. Она целует меня, а иногда даже покусывает так приятно за нижнюю губу. Член из штанов сам выпрыгивает. Она от страсти сбросила с меня медный обруч, рубаху и принялась за штаны…
Он выжидающе замолк. Парни, лежа на деревянных койках, таращат глаза на него. Всем интересно, кроме Лысого — тот сидит возле двери и лезвие ножа точит. Ну, на то он и Лысый! Нелюдь. С нормальными дружбу не водит.
Растягивая губы в самодовольной улыбке, Хен продолжил:
— В нетерпении я как схватился за её рубашонку да как дернул — аж пуговицы посыпались. А там — богами клянусь! — картина, от которой в глазах помутилось.
Глава вторая. Хара
— Еще не надоело у нас? — спросил Метин, отпив из бокала с вином. — Слышал, в Геткормее бывают месяцы, когда становится невероятно холодно. И выпадает… как его…
— Снег, — подсказала Хара, шагая чуть позади него. — Он встречается лишь в Яграте — и то не всегда. В остальном же у нас во многом похожий климат, тгон.
Торговец воскликнул:
— Вы мне льстите! — Голос его, теплый и бархатистый, обволакивал, как шерстяная накидка. — Я совсем не похож на тгона. У меня нет ни хорошей родословной, ни огромных богатств. Мои возможности, к сожалению, очень скромны, Арах!
Глава третья. Найват
Тяжелые темно-багровые тучи, едва не задевая брюхами длинные верхушки кипарисов, медленно ползут в сторону моря, изредка громыхают. Кажется, будто сейчас все они разразятся стеной дождя, но не простой — кровавой. Алые капли польются по серой хвое, начнут стекать по гнилым стволам, и здешняя мягкая, как плоть утопца, земля впитает их, утолит многовековую жажду. Но пока всё спокойно. Грозный солнечный шар хмуро выглядывает из-под туч, наблюдая за тем, как здешние места превращаются в пыль и прах. Воздух даже по здешним меркам чрезвычайно влажен — словно дышишь водой.
Путник уверенно шагает по узкой тропе вперед. Низко надвинутый капюшон серой хламиды скрывает его лицо, на старом изношенном хитоне расползаются пятна пота, а один из верхних ремешков на правой сандалии порвался и раскачивается из сторону в сторону в такт движению, словно маятник. На плече висит полуторный меч в простых кожаных ножнах; искусный костяной эфес портит трещина.
Тропинка пошла в гору. Взгляд то и дело цепляется за почерневшие стволы кипарисов, сочащиеся из многочисленных трещин черной вязкой жидкостью, за пожухлую траву, присыпанную пеплом. Хотя откуда здесь пепел? Еще одна загадка. Вокруг царит абсолютная тишина: ни гомона птиц, ни шороха диких зверей. И запах… Чудовищный гнилостный запах, от которого тяжелеет в желудке. Лес мертв — и вряд ли когда-нибудь восстановится.
Оказавшись на вершине небольшой горы, путник остановился, переводя дух. Храм тут же привлек его внимание. Видеть его среди моря бескрайних кипарисовых деревьев кажется неестественным, кощунственным. Каменные стены, защищавшие прежних обитателей, развалились, тут и там зияют провалы, словно здесь прошло страшноециклопическое существо. Три серых шпиля тянутся к багряным небесам, все окна на них пугают бездонной чернотой. Сам храм будто вот-вот сложится в себя, поднимая облака пыли. Давно умершее существо. Истлевшее тело. Мумия. От былого величия остались лишь воспоминания.
Глава четвертая. Хен
— И что дальше было с этим магом? — спросил Звон, подкинув в костер еще поленьев.
Ухмыляясь, Хен хитро обвел глазами команду. Сегодня удачный день: все слушают с интересом, задают всё новые и новые вопросы. Никто даже не вспоминает про Тощего, который ушел погадить в кусты да так и не вернулся.
— Ну, слушайте внимательно! В общем, этот колдун был весь из себя сурьезный, как бабка моя, когда у нее цыплят лисы крали. Худющий, под глазами такие мешки, будто и не спит совсем. Короче — настоящий Золотой Посох, а не какой-нибудь вшивый алхимик. И татуированные ученики у него такие же: кожа да кости, страшно посмотреть. Наши девчонки постоянно им жрачку носили да на сеновал звали…
Костер приятно потрескивает, язычки пламени танцуют на поленьях, а сизый дымок поднимается к верхушкам дубов. Лес готовится к предстоящей ночи и потому затих — ни тебе пения птиц, ни шуршания в кустах. За плотной листвой невидно ни звезд, ни луны.
Глава пятая. Хара
Уже на третий день путешествия затылок начал нестерпимо ломить от такого количества зелени перед глазами. Хара поймала себя на мысли, что отдала бы половину монет лишь бы сменить ненавистный вид. Все эти дурно пахнущие растения, колючие кусты и пугающие высотой деревья — лучше сразу убейте! К тому же не отделаться от ощущения, будто в листве за тобой кто-то следит. Именно поэтому она предпочитает морские путешествия: водная гладь настраивает на мудрые рассуждения, дарит свободу; соленые брызги и слабый бриз приятно остужают лицо. Здесь же, в джунглях, душно до звона в ушах, а в голове ни одной дельной мысли.
Но хоть на дороге ничего не растет, трава боится её и обходит стороной. Пусть местные и недолюбливают магов, но благодаря им по джунглям можно свободно передвигаться. Страшно представить, как бы пришлось с боем прорываться через непроходимую стену зелени, никакие кони и тележки не прошли бы…
Кобыла досталась смирная: идет куда скажут, ест что дают — никакой спеси. К тому же красавица: белая, точной снег в начале года, с густой холкой, мускулистая, хотя и с ногами-спицами. Будет жаль расставаться в Оранеше.
У её охранников лошади не такие статные, темно-буланые в яблоках. Глупые и строптивые твари. Столько головной боли от них за последние дни: то повозку-клетку не хотят тянуть, то до крови укусят кого-нибудь из её людей, то попытаются скинуть всадника.