Лежа ничком, Серж Дуран глазел в прострации на то, как неутомимо и безжалостно носится по береговой дорожке Аугустус Плибсли. Смешное имя, думал Серж, — Аугустус Плибсли. Нелепое имя для тщедушного коротышки, который умеет бегать не хуже чертовой антилопы.

Рядом с Плибсли, нога в ногу, бежал встревоженный и озадаченный инструктор по физ-подготовке Рэндольф. Уж если Рэндольф примет вызов, его ни за что не угомонишь. Проделает хоть двадцать кругов. Хоть двадцать пять. Будет месить ногами землю до тех пор, пока на дорожке не насчитает сорок девять трупов в спортивных костюмах да столько же луж блевотины.

Сержа уже разок вывернуло, и он чувствовал, что рвота подступает снова.

— Подъем, Дуран! — прогремел сверху голос.

— Чего психую — ума не приложу, — сказал Гус Плибсли. — Небось для того и предупредили заранее насчет этого собеседования, чтоб мы завелись.

— Не бери в голову, — сказал Уилсон. Он стоял, прислонившись к стене, и курил, тщательно следя за тем, чтобы не испачкать пеплом свое курсантское хаки.

Ослепительный глянец на черных уилсоновских ботинках приводил Гуса в восторг. Прежде Уилсон служил в морской пехоте. Кто-кто, а он умел заставить обувь блестеть, а курсантов — подчиняться на строевой своим приказам. По мнению Гуса, командир отделения обладал многими полезными качествами из тех, что можно приобрести только в армии. Кабы я был ветераном войны с должным опытом за плечами, пожалуй, мне не пришлось бы так нервничать, думал Гус. Наверняка бы не пришлось. Хоть он и был лучшим в классе по физ-подготовке, но сейчас совсем не поручился бы, что у него хватит сил ворочать языком во время собеседования. Еще в школе, всякий раз, как нужно было делать устный доклад, его заранее бросало в дрожь. А в колледже однажды, перед тем как произнести трехминутную речь на уроке по ораторскому искусству, он влил в себя полпинты разбавленного шипучкой джина. Тогда он вышел сухим из воды. Хорошо бы справиться с волнением и теперь! Да только на сей раз ему держать экзамен перед офицерами полиции.

Перед профессионалами своего дела. Им-то ничего не стоит учуять спиртное по запаху или понять все по его глазам, говору и даже походке. Их на мякине не проведешь.

Рой Фелер был вынужден признать: когда во время перекура в шепоте одноклассников он уловил свое имя, это доставило ему удовольствие. Он услышал, как один из курсантов пробормотал: «Интеллектуал», и ему показалось, что это было сказано с уважением. Впрочем, чему тут удивляться? Разве не он, Рой Фелер, только что получил высший балл за составление отчета на уроке Уиллиса? Теория давалась ему легко, и, если бы все шло так же гладко на стрельбище да хватало выносливости на спортплощадке, он бы наверняка стал первым среди курсантов этого набора и получил бы «смит-вессон», которым по традиции награждается лучший выпускник. Будет ужасно, подумал он, если этот приз достанется какому-нибудь Плибсли, лишь за то, что тот быстрее бегает и более метко стреляет.

Томясь нетерпением, он ждал, когда же наконец в классе появится сержант Харрис и начнется трехчасовое занятие по уголовному праву. Преподавателем Харрис был вполне заурядным, но сам предмет оказался жутко интересным.

Пожалуй, самым интересным во всей учебной программе. Рой даже купил и за последние пару недель дважды перечел книгу Фрика по уголовному праву штата Калифорния. Несколько раз он вступал с Харрисом в полемику, расходясь с ним в трактовке того или иного параграфа закона, и ставил себе в заслугу, что сержант, опасаясь подвоха со стороны чересчур дотошного и осведомленного новичка, в последнее время сделался бдительнее, добросовестнее и аккуратнее.

Внезапно класс затих. Сержант Харрис встал перед ними, разложил на кафедре свои конспекты и зажег первую сигарету из тех, что он выкурит в течение лекции. Физиономия его походила на ноздреватый бетон, однако форма была ему к лицу. Сшитый на заказ синий шерстяной мундир как-то особенно ладно сидел на высокой и стройной фигуре. Любопытно, подумал Рой, а как я буду смотреться в синей форме, подпоясанной черным Сэмом Брауном?