НАС УТРО ВСТРЕЧАЕТ ПРОХЛАДОЙ ………..

Заместитель руководителя военного следственного отдела подполковник юстиции Смирнов Александр Николаевич очень не любил этот бравурный марш 30-х годов. Причем, сказать, что не любил, не сказать ничего.

Примерно год назад, Александр закачал эту мелодию в свой мобильный и установил как сигнал будильника. С тех пор, каждое утро он все больше и больше ненавидел этих веселых и бодрых ребят олицетворяющих ОСОАВИАХИМ, с которыми, естественно, никогда не встречался, но просыпаясь под эту мелодию каждое утро, представлял себе — высоких, стройных, политически грамотных, а главное, ведущих здоровый образ жизни парней. Нет, он, Смирнов, не злоупотреблял спиртным, не наркоманил и не токсикоманил, а вел обычный и относительно здоровый образ жизни следователя, причем, военного. А этот образ как раз-то категорически не хотел укладываться в рамки представляемых им героев, которым и посвящался этот марш.

Нет и еще раз нет, не вспоминайте Турецкого, и иных телеперсонажей, в последние годы прочно поселившихся в мире телесериалов и, соответственно, в головах граждан, злоупотребляющих этим блюдом. На самом деле, поверьте, все, что можно назвать правдой в этих сериалах, это название должностей, и больше ничего. Остальное вымысел, причем очень и очень далекий от реальности. Например, божественное почитание главными героями служебного удостоверения, или как ее еще называют в сериалах для услады бандитского слуха — «ксивы», а так же способов обращения с ней. Например, Смирнова всегда поражало как один из таких «героев» по фамилии Турецкий предъявлял свое служебное удостоверение. Вот это талант! Смирнов ради шутки попытался воспроизвести это, но с сожалением понял, что для достижения пусть даже посредственного результата, необходимо больше, чем начальные навыки актерского мастерства, полученные еще в курсантские годы. Для этого еще необходимы навыки конченного нарцисса, которыми, безусловно, обладали «стряпчие сериалов для пиплов», насаждающие свое видение этого процесса актерам и через них зрителям. Судя по полученному результату, такого таланта у Александра не имелось и не предвиделось. Да и все остальное- общения со сногсшибательными женщинами, перестрелки, употребление спиртных напитков как с генпрокурором так и в фешенебельных ресторанах с вышеупомянутыми женщинами, гонки на последних моделях авто- все это бред из параллельных миров, ничего не имеющий общего с реальностью жизни. Может где-то там это и есть, однако, там нет его — Смирнова, а дальше можно и не продолжать.

25 апреля 1946 года. Сержант запаса Поляков Иван Васильевич шел по улице своего родного города Омска. Иван уехал из города еще весной 1940 года в связи с призывом в армию. Он шел не спеша, наслаждаясь покоем, тишиной и ощущением, что не смотря на все произошедшее за эти годы, он жив и здоров. Жив, хотя встретил войну 23 июня 1941 года в Белоруссии и прошел всеми фронтовыми дорогами до Вены, где и отметил победу. Большинство из команды призывников Ленинского района, вместе с которыми он отправился на фронт, погибли сразу в первых боях. Еще трое других погибли у него на глазах в 1942 и 1943 годах. Родители Полякова часто общались с родственниками других призывников и в своих письмах с устрашающей регулярностью сообщали о гибели друзей и знакомых, или о том, что они пропали без вести. Дома его ждали только родители. Жениться до призыва в армию Иван не успел. Подходя к своему дому Поляков вдруг остановился в нерешительности. В последствие, он так и не смог объяснить самому себе, почему сразу не зашел в подъезд. Ведь все было бы по другому! В этот момент Иван увидел возле подъезда павильон рюмочной и почему то решил, что ему обязательно надо зайти туда. Он абсолютно не хотел распивать спиртное, и вообще относился к этому занятию довольно прохладно, однако, вошел в рюмочную, подошел к стойке и заказал себе 100 грамм водки. Стоящий там же гражданин в добротной гимнастерке и практически не ношенной шинели со свежее споротыми петлицами, радушно улыбнулся.

— Ну что, отвоевался солдат?

Полякову гражданин сразу не понравился, но Иван вежливо ответил, что не только он, но и вся страна отвоевалась, после чего взял стакан и обернулся, отыскивая свободное место. В этот момент он понял, что удача, оберегавшая его все эти годы, покинула его, причем, когда уже не имелось явной опасности и это произошло практически на пороге собственного дома. Поляков вдруг увидел, что все присутствующие в рюмочной вели себя как то не естественно, неподвижно глядя в никуда пустыми глазами. Повинуясь звериному инстинкту самосохранения, Иван выпустил стакан из рук, резко развернулся к стоящему у стойки человеку и попытался нанести ему удар кулаком правой руки. Почему он воспринял его как врага, Поляков так и не смог понять. Незнакомей до этого стоял спокойно, не делал никаких движений, и вообще, внешне от него не исходило никакой угрозы. Вместе с тем, Иван понял, что это враг, причем сильный и опытный, страстно желающий причинить ему вред. В этот момент все вокруг замерло как во сне, когда бежишь преодолевая непомерно плотный воздух и понимаешь, что все равно ничего не можешь сделать- не успеваешь. Поляков потерял сознание. Последнее, что он помнил — спокойные и внимательные глаза незнакомца, стоявшего неподвижно и не пытающегося защититься от удара. А потом наступила тьма. Очнулся Иван в небольшой и плохо освещенной комнате привязанный к топчану. Голова немного побаливала, но мысли оставались ясные. Немного побаливало левое плечо, но это, вероятно, проявлялись последствия неудачного поединка в рюмочной. Кроме этого, во всем теле ощущалась непривычная легкость. Поляков огляделся. Пара затемненных плафонов давала света не много, но его оказалось достаточно, что бы разглядеть обстановку вокруг. В комнате находились еще пять топчанов, на которых так же лежали привязанными мужчины среднего возраста, причем, все, как и он, одетые в военную форму. У двоих на форме имелись знаки различия. Остальные, видимо демобилизованные — на ткани отчетливо виднелись невыгоревшие следы от погон и петлиц. Поляков попытался развязать ремни. Это ему неожиданно легко удалось, но в этот момент Иван подумал, что еще находится в «отключке», потому что вдруг почувствовал, как его тело отрывается от топчана. Картина оказалась настолько не реальной, что он растерялся, но при этом, никакого страха не почувствовал. Война научила Полякова не принимать поспешных решений и в непонятной ситуации попытаться успокоится и обдумать происходящее. В следующее мгновение его тело окончательно оторвалось от топчана и плавно взмыло вверх. Иван завис в самом нелепом и не правдоподобном положении за всю свою жизнь. Поляков висел над топчаном, удерживаясь за него одной рукой, причем, ноги поднялись выше головы. Пытаясь подтянуться к топчану, он сделал неловкое движение, в результате которого кисть руки соскользнула, и Иван завис в полуметре над ним. Он резко повернулся и попытался найти другую точку опоры. От этого движения его неожиданно кинуло в сторону, от чего Иван сильно приложился головой к какому-то выступу на потолке. Поляков застонал от боли и с ужасом понял, что на сон это точно не похоже. Постанывая от боли, он лихорадочно соображал, что же все-таки происходит. При всей реальности происходящего, мозг категорически отказывался воспринимать это, и продолжал склонялся к версии бредового сна. В это время в одной из стен комнаты открылся круглый люк и в комнату, не касаясь пола, вплыл уже знакомый ему гражданин из рюмочной, только в этот раз он одел вместо формы черный комбинезон, напоминающий танковый. В одной руке человек держал тонкий серебристый прутик, а второй ловко перебирал скобы, закрепленные на стене. Гражданин строго посмотрел на Полякова и приказал занять свое место на топчане, заявив, что ремни не предназначены для ограничения его свободы. Они предназначены для того, что бы удерживать не привыкшего к невесомости человека. Решив хоть во сне разобраться с обидчиком, так подло напавшим на него в рюмочной, Поляков размахнулся для удара, но ударить не смог, так как опять отлетел к стене, причем, в этот раз приложился с такой силой, что в голове у него все помутилось. По прежнему проявляя абсолютное равнодушие к проявляемой агрессии, человек в комбинезоне уверенно подплыл к Ивану и помог пристегнуться к топчану. Вся эта картина смотрелась настолько неестественной, что у Полякова закружилась голова, и он почувствовал, что его сейчас вывернет наизнанку. В следующую минуту в глазах потемнело, сердце куда-то провалилось, и Поляков облевался. Удивительно, но рвотная масса не стремилась вниз, а распылилась, как ему показалось, по всей комнате. Человек в комбинезоне брезгливо отплыл подальше в сторону. В это время в боковых стенах раздвинулись напоминающие жабры створки, и настойчивый поток воздуха вобрал плавающую в воздухе рвотную массу в открывшиеся отверстия.

— Ты того, брат, поаккуратнее с головой, — Заботливо произнес его новый знакомый, и продолжил, — После войны вообще мужиков осталось всего ничего, а уж выбрать тебя среди оставшихся в живых оказалось, поверь мне, чертовски трудно.