Сумерки памяти

Хотулева Елена

Роман Елены Хотулевой, изданный под псевдонимом Аннель Безьер, по словам автора адресован тем, кому немного тесны границы реального мира, тем, кто задумывается над существованием «прошлых жизней», и верит в бессмертную любовь. Языком притч и иносказаний автор раскрывает перед читателями целый мир взаимосвязей прошлого и настоящего, законов кармы и реинкарнации, добра и зла. Любовь, как основной мотив произведения, движет героями книги, заставляя их пройти сложный путь взаимоотношений, вплетенный в узор символизма и эзотерики. Это книга-притча о бессмертной любви, воспоминаниях «прошлых жизней» и о вечных проблемах добра и зла.

* 1 *

— Сегодня удивительно теплый вечер.

— Может быть, хочешь поехать куда-нибудь?

— Да нет, пожалуй, лучше просто побудем вдвоем. Посидим, поговорим. Что ты на это скажешь?

Он сел в свое любимое потертое кожаное кресло:

— Ну что ж, изволь — поговорим, так поговорим.

* 2 *

Сегодня я снова решила заглянуть к нему на пару часов, поскольку вчера осталась недовольна нашей беседой, и мне хотелось прояснить что-то недоговоренное.

Почему всегда в конце наших встреч он выстраивает между нами великую стену изо льда и камня? Почему мы не можем просто быть вместе? Здесь таилась какая-то загадка, ребус, который надо было решить во что бы то ни стало.

Он жил в старинном девятиэтажном доме, слегка потерявшем былую красоту, но трепетно хранившем в себе память о многих тревожных временах и знаменитых датах. Я подошла к знакомому подъезду, утопающему в желто-зеленых кронах акаций, в тени которых возле витой чугунной ограды стоял автомобиль цвета мокрого асфальта

[4]

. «Значит, он уже дома» — подумала я и потянула сверкающую полированной латунью ручку двери.

На последний этаж нужно было подниматься на лифте, подвешенном между пролетами за загородками из плетеной стальной паутины. Лифт двигался торжественно и шумно, неся ввысь свою кабину красного дерева, как будто он стремился подняться на небеса.

Выйдя на лестничную клетку, я оказалась перед знакомой дверью с витым медным номером «27»

[5]

и старинным поворачивающимся звонком. Спустя минуту после мелодичной трели он отворил дверь: