Автостоянка для машин, подлежащих утилизации, была засыпана снегом. Горы железа и до неузнаваемости искореженных авто грузно возвышались над узкими проходами. Все это напоминало муравьиные тропы. Снег заметал редкие следы охранников, изредка проверявших территорию, и словно шапкой покрывал крыши заброшенных автомобилей, врываясь в выбитые окна, оседая на рваных креслах и изуродованных панелях управления.

Отсутствующие стекла напоминали огромные пустые глазницы, а изувеченные капоты и решетки радиаторов – вечный оскал зловещих черепов. Это место вызывало оторопь в любое время суток и в любую погоду, а сейчас, зимней ночью, в свете желтого фонаря и вовсе напоминало морг. Только вместо тел здесь вповалку лежали машины. Хотя сколько человеческих трупов извлекли из них до того, как они оказались здесь, – и не сосчитать.

Фонарь, казалось, и сам съежился от холода, освещая небольшой участок стоянки. А мгла, пожиравшая все вокруг, напоминала хищника, пытающегося поглотить последний светлый клочок земли. Машины послушно тонули во тьме, исчезали в бесконечности, а снегопад лишь добавлял глубины в общую картину.

Еле слышный скрип фонаря на ветру и редкий лай местных собак – единственное, что хоть как-то оживляло это кладбище автомобилей. Сюда привозили разные машины; неизменным было лишь то, что все они были мертвы. Одни исчерпали себя, прослужив на благо человека десятки лет, другие, не успев выехать из салона, вылетели на встречку, окрыленные мощью мотора и смелостью водителя. Сценариев – сотни, но результат один: последнее пристанище здесь в немом ожидании гниения под палящим солнцем, проливным дождем и снегопадом.

Камеры наблюдения, закрепленные по периметру на заборах, работали круглосуточно и фиксировали каждое движение. Ведь, несмотря на кажущуюся бесполезность местных экспонатов, всегда находились желающие забраться на эту территорию: кому-то были нужны детали для машины, кто-то искал не сильно «убитую» резину. Сюда частенько наведывались бомжи, наивно надеясь найти в бардачках хоть что-нибудь ценное. Не обходилось и без подростков, жаждущих острых ощущений. Так что, как только камера фиксировала движение, автоматически включалась запись, а красный индикатор в углу небольшого монитора, находившегося в домике охраны, предупреждал о вторжении. Это освобождало охранников, работавших посменно, от необходимости сидеть сутки напролет перед экраном, высматривая непрошеных гостей.

Поль положил листы исписанной бумаги на большой стеклянный стол, откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел на красивую девушку, сидевшую напротив. Елизавета, так ее звали, ответила ему столь же пристальным взглядом.

– Ну, что сказать… Атмосферная история. Правда, скорее рассказ, чем сценарий.

Лиза мило улыбнулась:

– Сценарист молодой, описал все слишком подробно. Согласна, перестарался, но, как мне кажется, есть за что ухватиться.

Он улыбнулся в ответ.

Рабочий день в офисе только начинался. Несмотря на раннюю весну, в воздухе все еще витал дух зимы. Она не сдавалась ни календарю, ни желающим влюбиться. Погода за окном оставляла желать лучшего.

Московская весна похожа на зиму и осень – в ней слишком мало солнца. Людям остается лишь предвкушать короткое лето и стараться не обращать внимания на сырость, окутавшую прекрасный город и сделавшую его монохромным.

Елизавета села за рабочий стол и позвонила сценаристу, чью идею только что показывала боссу. Она объяснила ему, что и где нужно исправить, стараясь не упустить ни одной детали. Эта щепетильность была обусловлена не только тем, что Лиза являлась ответственным и исполнительным работником; она искренне считала Поля большим профессионалом. Их представления о том или ином проекте часто отличались, но, как показывала практика, Женотье всегда оказывался прав. В глубине души ей это даже нравилось.

Лиза была сильным человеком, умеющим бороться за свою правду. Красивой молодой девушке всегда сложнее отстаивать позицию. У многих заведомо предвзятое отношение к такого рода специалистам. Сдаться женщине и не спорить с ней готовы немногие мужчины, но даже в этих случаях Лизу не интересовало кокетливое снисхождение сильных мира сего. Ей было важно, чтобы люди, от которых она зависит, воспринимали ее объективно. Уж если принимают ее работу, то потому, что это действительно хорошо, а не из-за красивой груди.

Она часто повторяла:

Поздним вечером, когда ночная Москва спрятала за своими огнями промозглую серость, белый «Ауди»-«купе» мчался по Садовому кольцу, нагло обгоняя соседние машины. Дерзость водителя вызывала недовольство у остальных участников движения, но ничего, кроме выкрика вслед лихачу, они предложить не могли.

В салоне авто негромко звучала музыка в стиле Cafe Del Mar, и водитель, вглядываясь в дорогу, упрямо давил на педаль газа.

Это был симпатичный блондин с черными глазами, что многим казалось неестественным: серые, голубые или зеленые глаза были бы уместнее. Правильные черты лица, высокий рост, худощавое телосложение и строгая осанка делали тридцатипятилетнего Макса еще более ярким. Он хорошо понимал это. Изредка взвешивая свои плюсы и минусы, он признавал, что плюсы в который раз перевесили. Впрочем, его мнение на свой счет не отличалось от мнения страны, в которой он был широко известен как ведущий одной из самых популярных телепрограмм «В поисках призраков».

До того, как Поль Григье де Женотье привлек его к своему проекту, Макс был рядовым виджеем на музыкальном канале. Но огонь, который горел в молодом человеке, и необычный контраст черных глаз и слишком светлой кожи заставили Поля остановить свой выбор именно на нем.

Холодная красота мужчины была как нельзя кстати в этой программе. Почти гипнотический прищур и обволакивающий, негромкий баритон заставляли телезрителей внимать каждому его слову. Талантливые импровизации, приправленные достойным сарказмом, влюбляли в себя значительную часть женщин, притихших перед телевизором. Он был остроумен и смел. Во всяком случае, так считали все, кто смотрел его шоу. И правда, ходить по заброшенным замкам и лесам, кишащим призраками, может далеко не каждый. А если он к тому же красив и успешен, то можно считать, что все его недостатки не имеют никакого значения.

Ранним утром, когда солнце только начало наполнять мегаполис своим светом, едва пробивающимся сквозь вечные облака, в комнате Лизы зазвонил будильник. Неторопливо выключив его, она протерла глаза, сладко потянулась и повернулась на другой бок.

«Господи, как хочется спать… – С утра мысли не отличались оригинальностью. – Как же я хочу выспаться хотя бы раз в жизни…»

Потом две чашечки крепкого кофе, выкуренная в форточку сигарета, прохладный до мурашек душ и легкий макияж, оттеняющий ее природную красоту, – обычное начало дня.

Сев в MINI–Cooper и забросив огромную сумку на заднее сиденье, она уверенно выехала из заставленного машинами московского дворика. Солнце изредка пробивалось через тучи, а птицы заливались так, словно пытались заглушить гул машин, нервно сигналящих в пробках. Мир просыпался, это чувствовалось во всем, но Лиза не замечала этого. Она вообще не обращала внимания на то, что происходит за окнами. Работа – единственное, что действительно интересовало ее сейчас.

Вот уже несколько лет она вкалывала почти без выходных. С раннего утра до поздней ночи она находилась в офисе, делая все, чтобы оставаться необходимым человеком на канале. Она еще помнила, как сложно вырваться из маленького провинциального городка и заставить столицу хоть в чем-то зависеть от тебя. Быть может, поэтому у нее и получалось.