— Господин!

Ланиста Луций с неудовольствием повернул голову к дверному проему, в котором стоял чернокожий подросток — домашний раб Атрэ.

— Чего тебе?

— Господин, Марке привел новых рабов, купленных сегодня на рынке для школы, и просит тебя их посмотреть.

Луций досадливо поморщился: казначея школы Марке он терпеть не мог. Во-первых, Марке был даже не младший гражданин, а вольноотпущенник хозяина школы Ксантия. Во-вторых, честный воин, отдавший две дюжины вёсен службе Императору Публию и его сыну, Императору Кайлу, додекан в отставке, Луций Констанций, терпеть не мог плутов-финансистов, делая исключения лишь для Ксантия, поскольку тот в молодости преуспел не только на финансовом поприще, но и был действительно отличным ланистой. Правда, старик уже несколько лет как отошел от дел и теперь занимался в отдаленном северном имении выращиванием пушных зверей на шкуры. Да как занимался. Шкурки горностаев и норок с ферм Ксантия Деметра Линвота были известны в Империи ничуть не хуже, чем принадлежащие ему мужественные гладиаторы. Даже за мех простых огнёвок и чернобурок платили порой двойную цену. А уж по выведенным его магом сапфировым, платиновым и золотым лисам столичные аристократы просто сходили с ума.

Дети маленькие — заботы маленькие, дети подросли — подросли и заботы. Вечерней прогулке по городу с родителями и младшим братом Кристина предпочла подготовку к экзаменам в компании подружек. Конечно, девятый класс — это девятый класс, граница между средней и старшей школой, и к экзаменам следовало отнестись с соответствующей серьезностью. Но теперь к волнению за результаты экзаменов у Балиса примешивалось и легкое беспокойство за то, как дочка распорядится взятой на себя самостоятельностью. Легкое, потому что до сей поры переходный возраст Кристины протекал без великих потрясений. Нет, время от времени, конечно, вспыхивали конфликты, но небольшие и неизменно завершавшиеся к общему удовольствию полным примирением враждующих сторон. У родителей хватало ума не пытаться удерживать ребёнка (а кто же она еще в четырнадцать-то лет) на коротком поводке, а у девочки — не опускать отца и мать до уровня «предков», годных быть лишь бессловесным источником денег. И главная заслуга в этом, конечно, принадлежала Рите. Наверняка, она сейчас волнуется гораздо больше, чем он, но внешне это совсем незаметно.

А вот кто совсем не волновался — так это Ирмантас. И чего ему было волноваться? Что может быть лучше, чем гулять вот так теплым майским вечером по городу с папой и мамой? Тем более что папа бывает свободным не так уж и часто, обычно он приходит с работы поздно, когда Ирмантас уже спит. Ничего не поделаешь, такая у папы работа, он — офицер. Тем приятнее, когда он так вот приходит неожиданно рано, и тогда они отправляются на прогулку. В прошлый раз папа водил его и Кристину в Петропавловскую крепость. Вообще-то, Ирмантас там уже был — с классом на экскурсии. Но с папой интереснее: он знал про город много всякого, чего экскурсовод не рассказывала. А папу этому научил его дедушка, тот самый, в честь которого мальчику дали это имя — Ирмантас. Дедушка тоже был офицером, моряком и воевал с фашистами. Жаль только, что он умер раньше, чем Ирмантас родился, поэтому мальчик дедушку видел только на фотографиях.

А еще хорошо, что «Зенит» сегодня выиграл Кубок России. В классе у Ирмантаса все мальчишки болеют за «Зенит» и он тоже болеет, уже больше года. Даже сейчас на нем сине-бело-голубой зенитовский шарф. Правда, Ирмантас, единственный в классе, болеет ещё и за «Жальгирис», но сейчас это неважно, потому что сегодня выиграл «Зенит», и весь город этому радуется. Поэтому сейчас на улице много людей в таких же шарфах, как и у него.

— Кубок наш! — громко кричит мальчишка, обмирая от восторга.

— Ого!