Случается же такое! Во время выполнения очередного специального задания у бойца специального назначения, прапорщика (а это уже о многом говорит) Алексея Круглова, что-то пошло не так, точнее, вообще никак, благодаря чему он оказался в «нужном месте и в нужное время», хотя кому это было нужно — так сразу и сказать-то сложно. Короче говоря, попал парень в другую реальность, плотно попал. Другой бы наверняка расстроился и сник, но только не Леха, ведь на то он и бывалый «диверсант», чтобы не отчаиваться по таким «пустякам». Такого хлебом с маслом не корми, дай в какой-нибудь специальной операции проявить свою боевую выучку, а также показать солдатскую смекалку, армейскую закалку и военную выправку. И пусть главному герою вместо удачи сопутствуют те еще помощнички, которых в одном общеизвестном кодексе обычно называют соучастниками, будем надеяться, что они все-таки помогут ему с честью одолеть лютых ворогов и выполнить свою, мягко говоря, миротворческую миссию. Естественно, ввиду того что книга основана на сюрреальных событиях, настоящие имена, фамилии и прозвища героев в целях конспирации изменены до неузнаваемости. Любое же совпадение имен, а тем более событий — роковая случайность, я бы даже сказал — трагическое совпадение. Но то, что все это наглая и бессовестная правда, это неправда. Короче, так не поймешь, надо читать.

Прапорщик Круглов преодолевал форсированным маршем дремучие лесные чащи, наматывая на ботинки с высоким берцем очередной десяток километров. Тельняшка под летней камуфлированной курткой, заправленной в брюки, от пота промокла насквозь и липла к телу, над головой звенел жаждущий крови гнус, встревоженный безжалостным натиском человека на травяные аэродромы базирования. Не обращая внимания на подобные мелочи, прапорщик поправил камуфлированную бандану, сверился по компасу с направлением движения и направился далее в глубь чащи.

За ним шла охота. Несколько десятков обученных охотников на людей — его коллеги из другого ведомства — уже вторые сутки безуспешно пытались помешать ему сдать экзамен на присвоение высокого звания инструктора разведывательно-диверсионного центра. В принципе ему уже не раз приходилось сдавать подобного рода зачеты на выживание, но на этот раз отличие состояло в том, что нужно было не просто продержаться в тайге практически с пустыми руками, но и уйти от преследования пущенных по его следу экипированных до зубов «волкодавов» из группы антитеррора. А повязать такого матерого волка, или, как называли ему подобных профессионалов-одиночек, оборотня, для них было делом чести. Поэтому, выбиваясь из сил, он спешил уйти подальше от места его высадки и предпринять все меры, чтобы добраться до своей тренировочной базы в гордом одиночестве, а не в компании учебного противника. Понимая, что его преследователи скорее всего начнут поиски от места его высадки в направлении учебного центра — пункта его назначения, а также направят несколько групп по обходным маршрутам, по которым предположительно, делая большой крюк, он смог бы выйти к своим, Круглов уходил в противоположную сторону, на север, сверяясь с компасом и запоминая по часам отрезки переходов, чтобы потом, по-партизански отсидевшись в богатом дарами природы для опытного диверсанта лесу, строевым шагом вернуться на базу. Тем более что сроки норматива для него, в отличие от охотников, не определены.

Система зачет-незачет, либо тебя волкодавы порвали, либо ты их… сделал. Единственный контрольный датчик, вживленный в него, активизировался в том случае, если на одном месте его тело будет находиться более пяти часов. Это означало проигрыш, который мог включать в себя либо гибель, либо серьезную травму или заболевание, приводившие к потере возможности самостоятельного передвижения, и даже сон. Да, да, сон более пяти часов для диверсанта непозволительная роскошь. Во всех этих случаях незамедлительно высылается вертолет с «группой поддержки» для эвакуации неудачника.

В таких вот переделках Алексею Круглову всегда помогала не только разносторонняя подготовка, но и нелогичность действий, с которой он подходил к делу. Выкладывался он в любой ситуации по полной программе, ведь его противник мог быть таким же творчески нелогичным товарищем, способным понять его и переиграть в этой непростой игре. Несколько часов назад он перешел небольшую таежную речку, выйдя из воды на противоположном каменистом берегу выше по течению. Он прошел против течения по пояс в студеной воде около километра, тем самым увеличив свои шансы оторваться от погони. Несмотря на подобные трюки, Круглов не сбавлял темпа. Поставив перед собой задачу совершить очередной привал после десятичасового перехода, который уже подходил к финишу, он упорно двигался навстречу неизвестности, которая влекла его новыми ощущениями и возможностью проверить себя в очередной раз в экстремальном режиме. Все, что надо, болталось у него на ремне: подсумок со спичками, «энзэшным» спецпайком и спецаптечкой и диверсионный нож в ножнах. Этого ему было достаточно, чтобы чувствовать себя в тайге более чем уверенно.

Впрочем, по его расчетам выходило, что от опасного радиуса его поисков он удалился уже на приличное расстояние, и можно было подумать об организации временной базы отдыха. Местность, по которой он в данный момент пробирался, была ему незнакома, как, впрочем, все места, где ему приходилось бывать в командировках, выполнять задачи, искать, добывать сведения, гоняться или уходить от погони. В очередной раз прокравшись, стараясь не повредить ни одной веточки, сквозь молодые заросли ельника, Круглов вышел к большой, покрытой папоротниками поляне, и, остановившись, присел в кустах на ее опушке. Его взору предстали покрытые мхом развалины.

Раздался шорох, и в воротах откинулось маленькое квадратное оконце.

— Здравия желаю! — Круглов старался выглядеть дружелюбно, что с его настороженно-военным лицом выходило неубедительно.

Глаза в оконце внимательно оглядели пришлого с ног до головы, и, заподозрив неладное, их хозяин недоброжелательно прогундосил:

— И ты здрав будь, путник, и иди своей дорогой, не тревожь обитель.

Понимая, что в таких местах людей в военной форме, наверное, не жалуют, Круглов не стал сердиться.

Шли по едва заметной тропинке. Впереди Антип, за спиной Архип. Или наоборот, Круглов еще не научился их различать. Солнце пробивалось сквозь роскошные кроны, в которых щебетали на все лады птахи лесные. Полуденный зной разбавлялся легким ветерком, сквозившим меж огромных стволов. Время от времени братья задавали вопросы, но Алексей односложными «да», «нет» дал понять, что ему сейчас не до них. Вдруг где-то в стороне послышались крики о помощи, кричала женщина. Братья продолжали идти, не обращая на них внимания или просто не слыша, а Алексей, встрепенувшись, остановился и кивнул попутчикам в сторону криков:

— Слышите?

— Птицы? — попытался догадаться один из братьев. — Это сойка.

— Нет, иволга! — выдвинул свою версию второй.

— Какие, к лешему, птицы, — зашипел на них Круглов, — баба орет, что, не слышите?

Клубка хватило шагов на триста, и он… кончился.

Его конец путники обнаружили у подножия огромного, с человечий рост, валуна, от которого в четыре стороны расходились заросшие травой едва заметные тропинки. На камне были накорябаны древние письмена.

— Слыхал я про такие камни указующие, — молвил Архип. — Антип, читай.

— «Здесь был Илья», — прочел тот надпись.

— Нет, следующее читай.

Как и следовало ожидать, цепь трагических совпадений и героических похождений, а кое-где и романтических приключений привела к тому, что история группы специального назначения, с тяжелой руки прапорщика, а может, и с легкой кошачьей лапки, зачавшаяся в далеком параллельном прошлом, или, чем черт не шутит, в перпендикулярном будущем (кто же оное с нашей-то колокольни разберет), нашла-таки свое продолжение. И каким бы ни было длинным предыдущее предложение, весь его смысл кроется в словах, правильно — «чем черт не шутит», причем здесь имеется в виду не просто черт, из тех, что «парятся», бедолаги, в исправительно-трудовых колониях или дурачатся в тихих омутах под корягою, а черт, нет, даже мистер Черт в самом скверном понятии этого слова. Так вот, при чем тут Черт и отряд Круглова, уже самовольно, без вмешательства автора этих строк, в целях безопасности поголовно поменявший имена на псевдонимы и даже анонимы и инкогнито, обо всем этом безобразии и говорится в этой части. Да что говорить про наших героев, если у Черта, у самого, с именами да прозвищами, черт-те что творится. Он и Дьяболо, и Шайтан, и Вельзевул, он же Мефистофель, а еще Змий, Лукавый, Копченый, Адольф, Михал Сергеич, наконец… Короче, список здесь на несколько страниц (все из тех же архивов на Лубянке), и это только те прозвища, под которыми он покуролесил и в нашем мире (другие миры пока трогать не будем). Но все это одно лицо и имя ему Черт, Джеймс Черт. Почему именно Джеймс? А черт его знает! Читать надо, однако.

Прапорщик Круглов, свернув с проторенной тропинки, мчался к озеру напрямик через лес. Ему было наплевать на любые гиблые места, которые могли попасться на пути. Главное, добраться до места первым, пока дикие отшельники не спугнули озерных кудесниц. Прошла информация, что на озере объявилось несколько русалок, и все монахи помчались взглянуть на это чудо, поэтому он спешил опередить остальных. Алексей спешил не ради забавы, он хотел узнать у русалок тайну — тайну Возвращения.

Прошло уже больше полгода с того момента, как он вернулся в свой мир, а затем на базу. И никто его там не… узнал. Оказалось, что за время его отсутствия прошло ни много ни мало — десять лет. Их отряд был давно расформирован, а секретная база передана на баланс другого ведомства. Правда, и неузнанный он наделал немало шума, незаметно проникнув на территорию спецкомплекса, пройдя несколько уровней охранной системы и добравшись до штабного бункера, где его все-таки повязали. Ну как повязали? Он сам подошел к дежурке и, доложившись, что прапорщик Круглов задание выполнил, сначала ввел в ступор весь состав дежурной смены, сидевшей в дежурке, обвешанной мониторами наблюдения и датчиками движения, а затем вывел из себя весь командный состав базы, допрашивавший его несколько суток подряд. ЧП такого масштаба не осталось незамеченным и в верхних эшелонах силового ведомства, и по приказу руководства данного ведомства Алексея под усиленной охраной отправили в Центр. Уже разобравшись, что к чему, Круглов, верный своим принципам, покинул провожатых без их согласия и ударился в бега, оставив на долгую память о себе группе быстрого реагирования, прибывшей на место потери связи с конвоем, этот самый конвой, «хороводивший» живой цепью вокруг придорожного дуба в замкнутых наручниках.

Не зная, куда податься, Алексей решил на время «лечь на дно» вдали от цивилизации, до конца разобраться, в каком же времени он находится сейчас, и махнул в лесничество к своему дядьке. Добравшись на перекладных до Северо-Пишорского лесного хозяйства, он без труда узнал, где находится участок его родственника.

Иван Евпатьевич, по прозвищу Леший, старший брат его матери, егерь с пожизненным стажем, не сразу признал племянника, полчаса продержав Алексея на мушке перед воротами своей заимки. Лишь проведя допрос и удостоверившись, что по всем пунктам «экспресс-анкеты» кандидат в его племянники ответил со скрупулезной точностью, принял в свои объятия «Лешку, племяша родимого», расцеловал по старому обычаю в обе щеки «пропащего сукина сына» и разрешил пожить у себя «бестолковому шалопаю», «да сколько влезет, заодно и по хозяйству подсобишь».

Леший жил бобылем на самом дальнем участке лесничества, поэтому был искренне рад прибытию пусть и непутевого, по его мнению, но горячо любимого племянника. Он стал таскать Алексея везде за собой, показывая свои владения, разрешая участвовать в спецоперациях по пресечению незаконного промысла браконьеров, как в лесу, так и на многочисленных озерках его участка. А еще он познакомил Круглова с единственными официально живущими на его заимке соседями — монахами Старо-Пишорского монастыря, основанного еще во времена небезызвестного царя Гороха и расположенного вблизи Русалочьего озера, про которое в их среде ходило множество легенд.

День у Ивана Евпатьевича выдался хлопотный. Пока Круглов ходил к монахам в гости, он собрал очередной «урожай»: несколько капканов, поставленных браконьерами на звериных тропках, и одного нарушителя, болтавшегося прихваченным за ногу в Лехином силке.

Утопив капканы в болоте, Леший привел «добычу» в пункт постоянной дислокации. Там он сфотографировал его, заполнил анкету и, «сняв пальчики», закрыл в самодельном «обезьяннике» до «принятия процессуального решения».

Он как раз закончил управляться по хозяйству и присел на завалинке перекурить, когда к избушке подошел Алексей.

— Вечер добрый! — поприветствовал Круглов Лешего.

— Тебе того же, по тому же месту, — ответил Леший, задумчиво глядя на кромку закатывающегося за деревья светила. — Интересно, вот почему солнце садится на западе, а встает на востоке, а не наоборот? — озвучил он свои мысли.

Вообще-то эту главу можно было бы обозвать как-нибудь иначе, например: «Черти идут ромбом», или «Вия вызывали?», или даже «Вечерком в погребе под избушкой». Но тут все не так просто в этом леденящем душу происшествии, как может показаться на первый взгляд. Опять же если сопоставить несопоставимое, объяв все еще доселе необъятное, и добавить к этому былое и нынешнее, то может случиться совсем неожиданный итог. И после этих слов вам кажется, что вы окончательно запутались, нет, я скажу больше — вы всего лишь заинтригованы. Поэтому продолжим.

Спустившись в погреб, Алексей, освещая себе путь «летучей мышью», пошел промеж запыленных стеллажей с банками и кринками, выискивая полки с солеными огурчиками. Пройдя несколько плотно заставленных рядов (погреб больше походил на продовольственный склад времен гонки вооружений), он свернул с главного прохода в «переулок» и остановился напротив полки с соленьями. Где-то за стеллажом ему почудился зловещий шепот, словно кто-то переспросил у кого-то: «А не то что тогда?» Прислушавшись, Алексей больше ничего не расслышал и, списав слуховые галлюцинации на зелье Лешего, взял с полки трехлитровую банку. Стерев с этикетки пыль, он смог разобрать на ней порядковый номер банки — 1723, а может, хотя вряд ли, и дату изготовления (там еще были какие-то надписи, то ли на кирилло-мефодиевском, то ли на латинице — Круглов так и не разобрал, о чем в них говорилось) и, чихнув в бороду, собрался в обратный путь. Держа в одной руке лампу, а в другой банку, он вышел на главный проход и услышал… тихую дробь копыт за спиной. Он развернулся, осветив лампой пространство за спиной, но никого не обнаружил.

Слава богу, померещилось.

Нет, вновь быстрый топот за спиной. Алексей рывком развернулся в надежде увидеть, наконец, кто шалит, но лампа неожиданно погасла, погрузив погреб в непроглядную мглу. Поняв, что кто-то хочет его как минимум напугать, Алексей прикрыл глаза (все равно ни черта не видать, тьфу ты, опять чертыхнулся!) и, как учили его в свое время военные «сэнсэи», собрался, сосредоточился, одновременно превращаясь в «слух» и погружаясь в боевой транс.

Топот за спиной.

Екало, ох екало сердечко у Лехи, покуда сатир с честными глазами гарлемского сутенера ждал его разрешения. А ведь еще думал сначала разузнать поточнее смысл слова «заводить», что именно заводить и каким образом заводить. Нет же, не сдержался — кивнул.

— По местам, бойцы! — завизжал сатир, словно ужаленный капрал.

— Есть!!! — дружно гаркнули близнецы-братья и временно ослепленный Йетя, и встали в одну шеренгу перед Фавнусом.

Круглов от такого фокуса оторопел.

— Вы, двое! — сатир ткнул пальцами в монахов. — Дуйте за магиометрическим параквазохроидом. Да поживее!