Утром Варей долго не мог встать. Раньше его всегда будила теща. Милая глупая старушка… Уже давно отзвенел будильник, а глаза все никак не открывались. Сквозь полудрему он ощутил затекшую за ночь спину да напряженные, расширенные вены на ногах. Снова опоздаю на службу, вяло подумал Варей. А опаздывать нельзя... Он представил себе хмурый взгляд Никанорыча и усмехнулся. Тот с удовольствием бы ему врезал за опоздания, если бы не был так дисциплинирован и если бы Варей не был так нужен, так, черт его возьми, незаменим! Кругом треск, звон, идет борьба, всеобщая, всенародная за дисциплину. Везде! А уж у них в конторе и говорить нечего, многие приходят за полчаса, а иные даже за час до начала работы. Соревнуются, кто раньше. Конечно, Варей - случайный человек в Управлении. И как насмешка ведомства над собой, Варей - один из лучших специалистов. Это говорит о том, что конторе не чужда самоирония и даже юмор. Так объяснил это Варею Марк, сотрудник отдела информационной безопасности. Тоже кстати совершенно случайный человек, даже может быть еще более случайный, чем Варей. За раскрытые дела Варея иногда поощряют ценными подарками. Вот, например, за последнее, правда, незаконченное дело наградили именным будильником. С надписью: "Тебе, о, славный Варей! От нас". Не без намека, конечно.

После контузии Варей чувствовал себя не в своей тарелке. Он стал плохо видеть с наступлением сумерек, периодически его мучили головные боли и, главное, на него стало "накатывать". Неожиданно им овладевал беспричинный животный страх. При этом Варей неприятно потел и скрипел зубами. "Все-таки я - дурак! - в ожесточении часто повторял он после приступа. - Превратился в настоящего инвалида и, видимо, скоро дойду". Невропатолог, симпатичная маленькая старушка, уверяла его, что со временем все это пройдет, и продлевала бюллетень. Варей уходил от нее всегда несколько приободренный.

После одного из таких визитов он познакомился с длинноногой, весьма привлекательной и совсем еще юной девицей. "Имею ли я моральное право? - раздумывал напряженно Варей, приглашая ее к себе домой смотреть альбомы по искусству, которых у него никогда не было. - Ведь ей, наверняка, еще нет восемнадцати! Кажется, я совсем рехнулся! – констатировал он. - Все контузия проклятая виновата, - вяло оправдывал он себя. - Не отдаю отчета в совершаемых поступках".

- У отца моего такая же кепка, - обрадовано заявила она в прихожей.