У подножия небоскреба, известного под названием Башня Центр-Пойнт, в темноте, в конце черного бетонного тротуара что-то зашевелилось. Тень в том месте начала рябить и концентрироваться. Темнота приняла очертания непроницаемо-черной человеческой фигуры. В следующий миг появился демон и сделал первый ленивый шаг к женщине, наблюдающей за ним.

— Джессика, — произнес он.

Услышав вновь этот голос, ощутив, как его звук словно бы расцветает в ее сознании черными цветами, Джессика поймала себя на том, что не в силах двинуться с места. Она лишь с трудом смогла унять дрожь в коленках. Она стояла так близко! Еще несколько минут — и у нее все получится! Она скрипнула зубами и велела себе сосредоточиться. Демон сделал еще один шаг. Теперь он окончательно покинул тень. Шел дождь, и оранжевый свет уличного фонаря освещал его блестящую, черную, как тушь, кожу. Лица видно не было, но Джессика чувствовала, что он смотрит на нее.

В Уэст-Энде из-за летней жары здорово воняло: запахи волнами наплывали на Джека от горячего тротуара, покрытого пятнами расплавленной жевательной резинки. Полицейское объявление на углу на пяти языках предупреждало, что около банкоматов действуют воришки. «НЕ ПОЗВОЛЯЙТЕ НИКОМУ ОТВЛЕКАТЬ ВАС», — гласило объявление, но Джек видел его много раз, и к тому же в данный момент он размышлял. В любую минуту они могли войти в ресторан. И если он хотел получить хоть какое-то объяснение того, что происходит, спрашивать надо было сейчас.

— Ммм… Чарли?

Ответа не последовало. Чарли размашисто шагал по тротуару, обгоняя Джека на пару шагов.

— Чарли! — повторил Джек. — Чарли, постой!

Только теперь, когда Джек перешел на крик, Чарли остановился.

Ник провел мальчиков по винтовой лестнице к квартире с двойной дверью. С каждым шагом Джек все сильнее нервничал, но тут дверь отворилась, и он вдруг увидел самую красивую девушку, какую только встречал в жизни.

На ней был красный топ с капюшоном и зеленые брюки в военном стиле. Ее густые кудрявые волосы были схвачены на затылке в плотный пучок, на висках они закручивались в крохотные завитушки. Острые скулы, правильные черты лица, кожа — цвета чая с молоком, глаза — удивительного янтарного цвета. Девушка перевела взгляд с Джека на Чарли, потом посмотрела на Ника, вопросительно подняв брови. Мальчики ее явно не впечатлили. А Джек уже решил, наверное, пойти с Ником — в конце концов, не такая уж плохая идея.

— Эсме, — начал Ник, — я хочу познакомить тебя с Чарли…

— Привет, — сказал Чарли.

— И с… Прости, пожалуйста, забыл, как тебя зовут?

Люди привыкли видеть в Уэст-Энде бездомных. День был на исходе, а Джессика по-прежнему неподвижно сидела внутри очерченного ею круга, и мало кто обращал на нее внимание. Большинству не было до нее никакого дела. Ночью, когда Скордж явился к ней снова, он сначала просто немного постоял рядом и попытался прикоснуться к защитному кругу, сложенному из окурков сигарет и обломков сигар, своими длинными, скользкими, черными пальцами.

— Ты веришь в Бога, Джессика? — спросил Скордж.

Джессика уже целые сутки неподвижно сидела, скрестив ноги, на мокрой бетонной дорожке. Она не удостоила демона ответом.

— А знаешь, я ведь с ним встречался, — доверительно сообщил демон. — С твоим Богом. И он совсем не такой, каким ты его себе представляешь. Но все равно мне не терпится снова свидеться с ним. Хочется сказать ему, что я о нем думаю.

Джессика молчала.

Чарли открыл дверь. Он был в темных очках. Но как только Джек вошел, Чарли снял очки, и Джек остолбенел от испуга.

— Знаю, — сказал Чарли и отвернулся.

Джек даже не успел придумать, что ему сказать.

Глаза у Чарли были красные и распухшие, а вокруг них — черные круги. Он выглядел ужасно.

— Мама опять почти всю ночь не спала, — сказал он. — Сейчас она задремала, поэтому шуметь нельзя.

Прошло какое-то время, и Чарли открыл глаза. Первым, кого он увидел, был демон.

Это была та самая черная фигура, за которой он гнался по крышам. Та самая, которая притворилась и заставила его поверить, будто он убил Скорджа, закидав его магическими огненными шарами, — тощий, узкий силуэт в форме человека, состоящий из абсолютной тьмы, с плоским лицом, лишенным каких бы то ни было черт. Демон смотрел на него.

— Хорошо, — сказал Скордж. — Ты очнулся.

— А-а-а… Да, — кивнул Чарли.

— Ты хорошо спал?

Джек очнулся, поднял голову и вытаращил глаза.

Он находился в помещении вроде тронного зала — это было первое, что он увидел: огромное, похожее на пещеру помещение с куполообразным сводом, посередине которого находилось круглое возвышение, а на нем стоял трон. Джек стоял на коленях на узкой, кроваво-красной ковровой дорожке, но обе стороны от которой простиралось что-то странное, серо-голубое. Но что это было? Джек нахмурился, поняв, что пол движется — выпячивается и покрывается рябью, будто маслянистое море. Оторвав взгляд от пола, Джек вытаращил глаза еще сильнее.

Рядом с троном, слегка покачиваясь в воздухе и едва заметно шевеля хвостом, парила акула.

Акула была очень большая — не меньше десяти метров в длину. Шкура на ее торпедообразном теле была испещрена жуткими пересекающимися шрамами; ее тускло-серые глаза смотрели на Джека, будто ружейные дула, и она плавала в воздухе, просто парила как ни в чем не бывало.

Акула и тронный зал. Честно говоря, одного этого Джеку было достаточно. Но словно этого было мало, он увидел трон и того, кто на нем восседал.

Эсме лежала на полу в пабе «Лунный свет», в темноте. И вспоминала…

— Ты проиграла, — сказал Реймонд.

Эсме лежала на спине. Все произошло так быстро, она даже не успела вовремя сгруппироваться. В ушах у нее до сих пор звенело после того, как она с силой ударилась о пол, да и перед глазами еще было темно. Она смутно видела силуэт стоявшего рядом великана. Реймонд раскраснелся и вспотел, но довольно улыбался от уха до уха.

— Ты проиграла, — повторил он. — Как?

Чарли и Скордж стояли у подножия небольшой горы, сложенной из красных подушек. На вершине этой горы возлежал краснокожий человек в белом костюме — с таким видом, будто это место принадлежало ему. И оказалось, так оно и было.

— 

Бог правителей, бог мертвых, глас пространства…

 — произносил демон, стоявший рядом с ними.

По крайней мере, Чарли думал, что говорил именно этот демон: всегда трудно иметь дело с тем, кто говорит, не раскрывая рта. Демон был двухметрового роста, в длинных одеждах, он стоял в воздухе, оторвавшись от земли сантиметров на тридцать. Голова у него была приплюснутая и тяжелая, под кожей выступали толстые кости. Такая голова казалась слишком большой для столь хрупкого тела. И еще у демона был по-настоящему отвратительный, прямо-таки чудовищный рот. Едва появились Чарли и Скордж, демон обнажил четыре желтых клыка длиной около пяти сантиметров. За клыками находилась омерзительная розовая яма — глотка. Чарли решил, что внешность этого демона на редкость отталкивающая. Он немного подумал и вспомнил: ведь примерно такими он и представлял себе демонов.

— Его имя Гукумат, — пробормотал Скордж. — Он умеет создавать собственные копии, и у него коллективное сознание: каждая из его копий связана с другими. В данный момент сотни, а может быть, и тысячи его дублей заняты управлением во всех частях ада и его владениях. Обер-министр Гукумат — очень могущественный союзник. И полезный друг.

— 

Повелитель врат,

 — напыщенно продолжал Гукумат, перечисляя титулы императора своим странным голосом, в котором звучало множество голосов разных людей, и слова будто сами возникали в голове Чарли. —

Царь всех слез и абсолютный владыка обителей ада.

Джек сидел в камере, когда, откуда ни возьмись, снова появилось клейкое желе, облепило его и переместило в другое место. На этот раз в какой-то короткий коридор.

Он оказался перед пустой стеной из холодного серого камня. Коридор был пуст, ничего не было слышно, кроме дыхания Джека. Он стоял, сжимая в руке нож.

Лезвие ножа было очень коротким и представляло собой удлиненный овал из тускло поблескивавшего серо-голубого металла. Рукоятка ножа была изготовлена из черного гладкого материала, на ощупь слегка напоминавшего резину. На черном фоне побелевшие от напряжения костяшки пальцев Джека казались еще бледнее. Только глянув на них, он понял, с какой силой сжимает рукоятку.

То, что Джека снабдили ножом, показалось ему не самым хорошим знаком. Он запомнил слова императора насчет гладиаторских ям. Нож в руке означал, что Джеку предстоит драться им, а он, между прочим, раньше никогда ножом не дрался. Заставив себя расслабить руки, Джек на пробу сделал несколько колющих и режущих движений и добился только того, что почувствовал себя жутко глупо. «Нет, — решил он, — ничего хорошего ждать не приходится. Все становится только хуже и хуже».

Именно в этот момент стена, перед которой он стоял, поднялась вверх.