"Выбор оружия" — сложная книга. Это не только роман о Малайе, хотя обстановка колонии изображена во всей неприглядности. Это книга о классовой борьбе и ее законах в современном мире. Это книга об актуальной для английской интеллигенции проблеме "коммитмент", высшей формой которой Эш считает служение революционным идеям. С точки зрения жанровой — это, прежде всего, роман воззрений. Сквозь контуры авантюрной фабулы проступают отточенные черты романа-памфлета, написанного в форме спора-диалога. А спор здесь особенно интересен потому, что участники его не бесплотные тени, а люди, написанные сильно и психологически убедительно. Их взгляды проверяются в романе жизнью в чрезвычайно драматических обстоятельствах.
Предисловие переводчика
Книга
Уильяма Эша
«Выбор оружия» не совсем обычное произведение для современной английской литературы. Это прежде всего антиколониальный роман, жанр, слабо представленный сегодня в Англии, что не так уж парадоксально для страны, в которой сохранение империи — вопрос жизни и смерти. Кроме того, борьба против колониализма показана в романе в тесной связи с проблемой служения прогрессивным общественным идеалам вообще, с так называемым «коммитмент». Слово это не сходит со страниц периодической печати, то и дело возникают дискуссии о роли отдельного человека, и особенно художника, в общественной жизни. Однако тема активного общественного служения и тем более участия в классовой борьбе трудно проникает в литературу и чаще всего в опосредствованной форме, между тем как у Эша она становится основным содержанием книги.
Действие романа происходит, очевидно, в Малайе,
во время грязной войны
, когда англичане, стремясь сохранить свое господство, повернули танки против народа, который только что воевал за них с японцами и вдруг осмелился поднять оружие в борьбе за собственную независимость.
Герой романа англичанин Мэтью Фрир — один из тех, кто сражался рядом с малайцами во время второй мировой войны, — считает своим долгом теперь принять участие в борьбе малайского народа против поработителей.
В романе мы застаем его в тот момент, когда он во главе небольшого отряда партизан выполняет задание в тылу врага. Под командой Фрира — четверо. И все очень разные. Это Анг, один из вождей повстанцев, который кажется Фриру бездушным догматиком; учитель Кирин — мыслитель и гуманист; нерассуждающий Тек и мальчик Тину, готовый идти на подвиг за своим командиром. Сам Фрир верен своим идеалам, но тяжкая затянувшаяся война оборванных, почти безоружных партизан против вооруженной до зубов армии колонизаторов начинает угнетать его. Он перестает верить в победу, и, кроме того, им овладевают сомнения в методах кровавой борьбы, которыми пользуются его соратники.
Отряд самоотверженно выполняет сложную операцию, заманивая врага в глубь джунглей, но среди партизан, не прекращаясь, идет борьба воль и убеждений. Мягкий гуманизм Кирина и терзания ненавидящего жестокость Фрира все время сталкиваются с беспощадной целеустремленностью Анга. Конфликт достигает кульминации в эпизоде, когда они вынуждены бросить на произвол судьбы раненого мальчика. Обстановка такова, что иного выхода нет. На этом настаивает Анг. Сам Тину требует, чтобы его оставили, героически скрывая боль и отчаянье. Один Фрир протестует: он убежден, что это ненужная жертва.
Часть первая
В морщинках вокруг прищуренных глаз застаивается пот и туманит стекла старенького бинокля времен первой мировой войны; на лицо свисает мокрый рукав — тряпка, пропитанная солью; сквозь него узкая долина, известковые утесы, раскаленное небо — все кажется затянутым красновато-черной муаровой мглой. Веки плотно сжаты, точно спешат продлить благословенный отдых, миг — и вот уже глаза снова открыты навстречу кинжальному блеску реки. Древняя усталая река, такая неуместная среди своевольных обрывов, омоложенных недавним геологическим сдвигом, лениво перекатывается от стены к стене, вьется меж невыветренных скал, их причудливые башни там и сям выступают из плоских рисовых полей и парят, невесомые, на дрожащих волнах зноя… Стекла вновь прижаты к глазам, горячий от солнца металл обжигает кожу, наморщенный лоб словно гонит волю в крошечные окуляры: надо во что бы то ни стало пробиться сквозь слепящий свет и разглядеть.
— Видишь?
— Нет еще.
