Двадцать лет минуло с тех пор, как эти «Письма о самовоспитании» были впервые размножены на ротаторе, десять лет — со дня смерти автора, семь лет — со дня насильственного изъятия и уничтожения этой книги. И вот завещание всей жизни д–ра Фридриха Риттельмайера вновь возвращается в мир.

Богатое литературное наследие, оставленное Фридрихом Риттельмайером, открывает широкие перспективы для наступления нового этапа в истории христианства. Над стремительным, вздувшимся потоком судеб эпохи возведен мост, ведущий в новую христианскую эру. Между выходом в свет книжечки «Иисус» (1912) и книгой «Христос» (1936) теологическое познание совершило прорыв от чисто земного и человеческого к новому познанию Духа и Христа. Между изданными совместно с д–ром Кристианом Гайером книгами проповедей [«Бог и душа» (1906), «Жить, следуя Богу» (1910)] и обширной пастырской литературной деятельностью последних лет жизни пройден путь от священника и знаменитого проповедника евангелической церкви к служению в Общине христиан, к совершению таинств, духовная основа которых вновь найдена в наше время. Множество книг — в том числе автобиографических («Встречи с Рудольфом Штайнером в моей жизни», «Из моей жизни») — направляют наш взор на личность, которой Фридрих Риттельмайер более всего обязан духовной поддержкой, способствовавшей как его жизненным свершениям, так и участию в осуществленной «Новой Реформации». Эта личность — Рудольф Штайнер. Уникальность, своеобразие книги «Медитация» заключается в том, что она позволяет заглянуть в тайну побуждения, которое Фридрих Риттельмайер как бы извечно носил в своей душе, черпая там, внутри, силы для осуществления тех внешних возможностей, какие были предоставлены ему судьбой по зову эпохи и с помощью Рудольфа Штайнера.

Беззаветное стремление к медитативному одухотворению собственной души изначально было движущей силой всей его жизни и деятельности. Аурически обволакивающее, исцеляющее, возвышающее свойственно его проповедям еще со времен викариата в Вюрцбурге и шло из кладезя медитации. Источником необычайной отеческой заботливости и доброй силы, очень рано проявившейся в его пастырских трудах, была медитативная работа над собой, которая сделала личное проницаемым для сверхличного. В конечном счете и к Рудольфу Штайнеру его привела глубинная убежденность, что здесь для него может открыться путь к ясности и мастерству сокровеннейшей внутренней работы. Напротив, содержательная сторона сообщений творца духовной науки долгие годы оставалась для него на втором плане: именно в эти первые годы, вместо того чтобы вместе со всеми слушать лекционные курсы, в которых Рудольф Штайнер неустанно развивал новое познание Христа, он предпочел лишь в редких приватных беседах просить совета касательно медитативной жизни.

В первом письме необходимо прояснить, что входит в намерения автора.

Побудительным мотивом к изданию этих писем явилось убеждение, что человечеству в настоящее время грозит величайшая опасность. Мы не имеем в виду химическую войну или всеобщую экономическую катастрофу, хотя эта угроза вполне реальна. Но сама современная жизнь приняла такие формы, что человечество стало на путь забвения

собственно человека как такового.

То, как ныне нас изо дня в день занимает профессиональная деятельность, особенно в технических профессиях, но отнюдь не только в них одних, — вот что действует разрушительно, вот что грозит истребить в нас человека, сделать невозможным подлинную человечность, уничтожить истинное будущее человечества, погубить саму человеческую жизнь. Немногие из людей способны отчетливо увидеть, как они, собственно, живут. Не они живут — ими живет какая‑то неведомая сила, постоянно подстегивающая их кнутом. В определенный час звонит неумолимый будильник обязанности, и одна обязанность подгоняет другую, а все они вместе подгоняют человека. Что же это за сила властвует нами?

В те годы, когда моя собственная жизнь весьма походила на обычную жизнь современного человека, в мои обязанности протестантского викария в Вюрцбурге наряду с чтением проповедей и приходской деятельностью входили еженедельные 22 часа преподавания — и так на протяжении семи лет. Это были уроки закона Божия, а служителем религии я стал по свободной воле и по призванию. Но необходимость изо дня в день по утрам проводить четыре урока закона Божия способна лишить человека всякой радости даже от идеальной профессии. Если в таких обстоятельствах человек будет постоянно вкладывать в уроки всю свою душу, он просто заболеет. В те годы передо мною маячил образ, верный, пожалуй, для многих нынешних людей. Я видел, что каждый день невольно облачаюсь в железный панцирь и расхаживаю в нем. До известной степени он поддерживал меня и защищал, но подавлял сокровенного, становящегося

человека,

который взывал к жизни.

Хотя в наши дни часто твердят, что человек рискует превратиться в машину, опасность эту воспринимают отнюдь не с должной серьезностью. Машина вгрызается в нас извне, пожирает нас и занимает наше место. Это верно не только для многих обыденных профессий, но и для профессий более высокого и даже самого высокого порядка. Есть, к примеру, весьма тонкие прецизионные человекомашины. Их называют учеными. Часы, когда работа действительно есть радость и жизнь (по словам одного из них), у них тоже случаются редко. Исследовательская работа, если она ведется согласно строгим методам, может принимать механический и механизирующий характер и оставляет тогда лишь самое малое пространство для свободной игры духа. Что уж говорить о других! Лица многих работающих людей явственно отмечены машиноподобием. Это чеканные, отформованные лица, где духовность движется как бы в накатанной колее. Тщетно искать в них сияние жизни, непостижимую человечность, творческую свежесть. Трагедия человека машинной эпохи запечатлелась в этих чертах, будто выписанная красноречивыми письменами.