Снятый с Жан-Полем Бельмондо и Робером Оссеином "Профессионал" с не отпускающей до конца интригой и щемящие ноты Che Mai Энио Морриконе неразрывно связаны вдохновением, полученным от единственного романа Патрика Александера. Нельзя классифицировать эту книгу просто как шпионский роман или политический боевик. Это книга о мире Мужчины, соприкасающемся с нежностью Женщины, джунглях политики, практичности и циничности истеблишмента.
Пролог
Вокруг него были джунгли
«Тебя всегда, где бы ты ни был, окружают джунгли», – маленькому, говорила ему мать. Они тогда жили в Руислипе, и он, с надеждой глядя в окно, почти верил, что вот-вот из зарослей сладкого горошка в дальнем углу сада выпрыгнет тигр.
Как бы он сейчас хотел снова очутиться там. Ребячество, почти такое же ребячество, как слезы, пролитые им над Киро, умершим на рассвете и уже начинавшим источать неприятный сладковатый запах.
Одной рукой он механически согнал с мертвого тела мух, другой утер собственные слезы. Он плакал от горя, от жалости к себе, но больше всего – от физической слабости. Последние два года он мало ел, много работал и нередко страдал от жестокого обращения и регулярных побоев. Киро был единственным, кто стал его другом за это время. Он делил камеру с ним и еще шестью африканцами: пять мелких воров и туповатый насильник.
Он бы хотел похоронить друга, но у него не было времени на церемонии и ритуалы. Оставить его гиенам, грифам и остальным тварям, промышляющим в этой части тропического леса? Он забрал нож, взятый ими у мертвого охранника, и, глотая слезы, двинулся через кусты. Он шел на запад по узким тропинкам и следам животных, ориентируясь по изредка проглядывающему сквозь нескончаемый мрак джунглей солнцу.
Глава 1
Ричард Эббот стоял в темноте под проливным дождем в северо-восточном углу Трафальгарской площади, не решаясь сделать следующий шаг, который всего-то и состоял в том, чтобы пересечь улицу и, дойдя до круглосуточно работающего почтового отделения, послать телеграмму.
Но это было для него сродни пересечению Рубикона – объявление войны. Поэтому Эббот сомневался (сомневаются только неудачники, тут же бесстрастно сказала бы его мать). "Это не сомнение, – уговаривал Ричард себя, – это просто затишье перед бурей, глубокий вдох перед прыжком с высоты".
Мимо, обсуждая Гамлета, классику сомнения, прошли два человека. Но это не имело никакого отношения к бывшему полевому агенту. В конце концов, он ведь не собирался убивать собственного отца. Эта мысль заставила Эббота улыбнуться, отчего проходящая мимо женщина, видимо, решив, что он не в себе, резко ускорила шаг.
Внезапно поднялся ветер, дрожью напомнив ему о физическом дискомфорте, которого до этого момента он просто не замечал.
Часы на Биг Бене пробили два, Ричард снова вздрогнул и перешел через улицу к почтовому отделению. Статуя Эдит Кавел блестела от капель. Ему всегда хотелось почитать ее биографию
[1]
.
