Прозаик и поэт, автор романа «Мой кузен Николас» (1834). Родился в Кентербери, рано потерял отца, оставившего ему в наследство небольшое поместье. Несчастный случай, в результате которого Ричард серьезно повредил руку, способствовал его усердным книжным занятиям. Поступив в Оксфордский университет, изучению юстиции он предпочел богословие. С 1813 г., после посвящения в духовный сан, занимал должность сельского викария. В 1821 г. перебрался в Лондон, где стал младшим каноником в соборе Святого Павла, с 1824 г. — священник придворной капеллы.

В 1826 г. начал печататься в журнале «Блэквудз мэгэзин», а с 1837 г. в «Альманахе Бентли» и в «Нью мансли мэгэзин» под псевдонимом Томас Инголдсби (Thomas Ingoldsby) публиковал юмористические повествования в стихах, изданные впоследствии трехтомным сборником под названием «Сказания Инголдсби» («Ingoldsby Legends», 1840–1847). Эти произведения, комически-гротескно трактующие средневековые легенды, на протяжении всей Викторианской эпохи пользовались огромным успехом и многократно переиздавались, хотя под шутливо-легковесным содержанием при виртуозном владении стихотворной формой скрывалось основательное знание старины и антикварных редкостей, угадываемое лишь немногими читателями.

Прежде чем приступить к рассказу о данном весьма неординарном происшествии, я, дабы заручиться со стороны слушателей должным доверием, полагаю необходимым предуведомить, что мой достопочтеннейший друг, в чьих бумагах я обнаружил эту запись, на протяжении всей своей жизни почитался человеком уравновешенным и здравомыслящим, безупречно правдивым и высоконравственным: он никоим образом не обладал нервическим складом характера и, сталкиваясь со случаями, выходящими за рамки обычного хода событий и не поддающимися мгновенной разгадке, не склонялся тем не менее к тому, чтобы переоценивать их значимость.

Что до правдивости повествования, коль скоро она подтверждалась личным свидетельством моего друга, то никто из знавших его ни на минуту бы в ней не усомнился. Вкратце рассказанная им история такова:

— Мой друг женился рано и в возрасте тридцати девяти лет овдовел, оставшись с единственной, совсем юной, дочерью, которая как раз тогда вышла замуж за близкого родственника нашего семейства. Спустя всего лишь три дня после родов миссис С** супруг ее внезапно скончался, упав с лошади, о чем ей поспешила сообщить глуповатая служанка, которая, увидев, как бесчувственного хозяина вносили в дом, ринулась со всех ног в спальню роженицы (рвение раньше других доставить дурную весть весьма свойственно низшим сословиям). Потрясение оказалось чрезмерным и, хотя юная вдова прожила после этого прискорбного события еще несколько месяцев, силы ее неуклонно убывали, и вскоре она скончалась, оставив младенца, которому еще не исполнилось и года, на попечение дедушки с материнской стороны.

Моего бедного друга глубоко потрясло это тяжкое несчастье; однако время и стойкое религиозное чувство постепенно умерили остроту его скорби, чему немало способствовали заботы о ребенке, который, как бы по праву наследства, занял в его сердце место, опустевшее после кончины дочери. Фредерик С** вырос ладным пареньком — статного телосложения и красивой наружности, однако в чертах его лица проступало, насколько мне помнится, нечто неприятное, и оно сохраняло холодное выражение, которое немногие посетители дома приходского священника приписывали уединенному образу жизни, привычному для его дедушки, отчего мальчик нечасто бывал в обществе сверстников, равных ему по умственному развитию. Воспитание Фредерика проходило исключительно под домашним кровом; не отличаясь ранним развитием, он тем не менее усваивал школьные знания быстрей большинства мальчиков, равных ему по общественному положению; отчасти это, возможно, определялось тем, что даже свободное от уроков время он проводил не так, как другие. Его единственным товарищем был сын деревенского аптекаря — примерно двумя годами его старше, чей отец, обладавший обширными познаниями в области фармацевтики, оборудовал для себя небольшую лабораторию, и там, поскольку дети были ему по душе, оба мальчика проводили чуть ли не все часы досуга, наблюдая за различными несложными опытами, столь привлекательными для юношества, в надежде со временем перенять восхищавшие их умения.

Неудивительно, что подобное общение пробудило во Фредерике С** неодолимую тягу к науке, составлявшей главный предмет его интересов, и что, когда возникла необходимость избрать себе путь в жизни, он страстно ухватился за профессию, тесно связанную с его любимым увлечением, а именно — за медицину. Зная, что с его последним вздохом прекратится и поступление основной части семейного дохода, а прочих средств внуку не хватит, мой друг не только не противился, но и, напротив, всячески поддержал намерение Фредерика следовать по пути, который обеспечит ему скромный и заслуживающий уважения достаток — вероятно, более способствующий истинному счастью, нежели богатство и привилегированный социальный статуе. Соответственно, по достижении нужного возраста Фредерик поступил в Оксфордский университет с целью изучить высшие разделы медицины, меж тем как его друг Джон У** за несколько месяцев до того отправился в Лейден,

Выдающийся английский литератор Эдвард Джордж Бульвер-Литтон в ряде своих сочинений отдал дань оккультизму. Мир сверхъестественного волновал писателя с детства. Один из его предков увлекался магией; поговаривали, что и сам Бульвер-Литтон занимался магическими экспериментами. Основательница Теософского общества Елена Петровна Блаватская (1831–1891) утверждала, что за всю историю литературы ни один автор не дал столь верного и в то же время столь поэтичного описания существ астрального мира, как сэр Эдвард Бульвер-Литтон. «Его слова представляются скорее правдивым эхом памяти, чем наплывом воображения… Многие не без основания полагали, что ему было известно больше, чем он решался признать перед лицом скептически настроенной публики» («Изида без покрывала», 1877). В оккультных романах Литтона «Занони» (1842) и «Странная история» (1861) прослеживаются элементы доктрины тайного общества розенкрейцеров. Превосходный рассказ «Лицом к лицу с призраками» (1859), публиковавшийся также под названием «Дом и мозг», многократно включался в различные антологии «рассказов ужасов». По мнению Э. Биркхед, лорд Литтон «возвысил и обогатил интеллектом» этот жанр.

Родился Эдвард Джордж Бульвер в Лондоне в аристократической семье. От семейства матери унаследовал в 1843 г. титул лорда и присоединил к своей фамилии фамилию деда — Литтон. Семи лет от роду будущий писатель начал сочинять стихи. Учась в Кембридже, написал несколько поэм. Свой первый роман «Фолкленд» опубликовал в 1827 г. Известность Бульвер-Литтону принес его второй роман, «Пелэм, или Приключения джентльмена» (1828). Неудачный брак оставил Бульвер-Литтона без средств к существованию, после чего он был вынужден зарабатывать себе на жизнь литературным трудом. Помимо того, он был членом парламента, некоторое время занимал пост министра колоний. Наиболее известны его романы «Пол Клиффорд» (1830), «Юджин Арам» (1832), «Последние дни Помпеи» (1834).

Один мой приятель, человек просвещенный и философ, как-то раз сказал мне полушутя-полусерьезно:

— Представь себе, я недавно обнаружил прямо посреди Лондона дом с привидениями.

— В самом деле? С настоящими привидениями?

— Этого я тебе не могу сказать, знаю только одно: шесть недель назад мы с женой искали себе жилище. Мы проходили по одной тихой улице и увидели в окне объявление: «Меблированные комнаты». Место нам понравилось, мы вошли в дом, осмотрели комнаты и остались довольны, сняли их на неделю… а на третий день выехали. Жена ни за что на свете не соглашалась там больше находиться, и это меня нисколько не удивило.

— И что же ты там увидел?