Витражи старой конгрегационалистской церкви искрились, переливаясь всеми цветами радуги в лучах яркого весеннего солнца. Великолепное кирпичное здание, возведенное в Проспекте в 1834 году самыми богатыми семьями штата Алабама, успешно сопротивлялось разрушительному действию времени, выдержав даже превратности Гражданской войны; несколько раз подвергнувшись реставрации и являясь объектом любящей заботы, оно до сих пор было не только храмом, но и историческим памятником. Несмотря на то, что Кейт часто чувствовала себя неуютно, находясь здесь с семьей мужа, которая когда-то участвовала в строительстве церкви, она неизменно посещала воскресную службу вместе с Трентом и его теткой Мери Белл, светской гранд-дамой семейства Проспект и бичом ее, Кейт, существования. Нельзя сказать, что тетушка Мери Белл хотя бы один раз проявила откровенную грубость в отношении Кейт – как раз наоборот: она одаривала улыбками жену своего племянника, ласково похлопывала ее по спине и пела ей дифирамбы. Но она искусно давала понять, насколько Трентон Байярд Уинстон IV выше своей жены, и считала своим долгом неустанно поучать ее.

Кейт решила, что в этот раз тетушке Мери Белл не удастся отравить ей чудесное пасхальное воскресенье – первую Пасху в жизни малютки Мери Кейт. Несмотря на то, что Мери Белл собственноручно выбрала пасхальные платья для нее и малышки и сама составила меню праздничного обеда, Кейт, по крайней мере, разрешили приготовить первую пасхальную корзиночку для своего ребенка. Всякий раз, когда она жаловалась Тренту и спрашивала, почему они не могут переселиться из фамильного особняка – еще одного памятника истории семейства Проспект, который был построен в начале девятнадцатого века, – он обычно целовал жену и, обнимая, умолял проявлять понимание и терпение во взаимоотношениях с теткой.

– Я знаю, что иногда тетя Мери Белл может быть властной, но намерения у нее добрые, – повторял он множество раз. – Она заменила мне мать, как я могу просить ее съехать? Ведь она родилась в этом доме и прожила в нем всю жизнь. Я сам вырос здесь и хочу, чтобы мои дети тоже росли в этом доме.

Почти два года Кейт терпела деспотическое правление Мери Белл, но после рождения малышки стало еще хуже. Тетка считала, что в воспитании ребенка последнее слово должно оставаться за ней и только за ней. Уже два месяца Кейт заставляла себя улыбаться, в то время как ей хотелось плакать. Ради лада в семье она прикусывала язык и соглашалась на то, что ей совсем не нравилось, но уже решила, что все это должно прекратиться, и как можно скорее. Ей нужен собственный дом, и на этот раз Тренту не удастся уговорить ее оставить все, как есть. Как ни сильна ее любовь к мужу – а она чуть ли не боготворит землю, по которой он ступает, – она не хочет прожить всю жизнь там, где с ней, в лучшем случае, обращаются, как с неразумным ребенком, а в худшем – как с прислугой.

– Давай сегодня пойдем из церкви пешком, – попросила она Трента. – До дома всего несколько кварталов, а день такой прекрасный! – Ей хотелось показать ему коттедж на Мэдисон-Авеню, который пустовал несколько лет. Несмотря на явную необходимость ремонта, дом был красив, имел площадь не менее трех тысяч квадратных футов и большой участок. Естественно, он был намного меньше Уинстон-Холла, площадь которого превышала десять тысяч квадратных футов.

– Как долго вы собираетесь оставаться у нас, мэм? – спросил портье, которого, судя по нагрудной карточке, звали Б. Уолдинг. На его мальчишеском лице заиграла широкая улыбка.

– Пока не знаю, – ответила Кейт. – Несколько дней, возможно. Сожалею, что не могу дать вам более определенный ответ. Это вызывает какие-то затруднения?

– Отель отнюдь не переполнен, – сообщил мистер Уолдинг. – Зимой в «Магнолия-Хаус» много свободных мест, а так как сейчас январь, у нас практически нет постояльцев. Но по праздникам и в мае, во время Недели паломничества, у нас не бывает ни одного свободного номера.

Ну, еще бы, она помнит Неделю паломничества – любимое время Мери Белл Уинстон, когда Молодежная лига и различные клубы объединяют свои силы с краеведческим обществом, чтобы выступить в роли гостеприимных хозяев в исторических местах города и графства. Мери Белл открывала Уинстон-Холл для посещения туристами и превосходила саму себя в роли хозяйки величественного старого имения. На протяжении двух лет супружеской жизни с Трентом Кейт позволяли надевать маскарадный костюм и помогать Мери Белл играть роль хозяйки. Она всегда чувствовала себя неловко в длинных дамских панталонах и кринолине. Ее семья из поколения в поколение занималась фермерством, обрабатывая землю своими руками, и Кейт не сомневалась, что никто из ее прародительниц даже не мечтал о подобных туалетах.

Кейт щелкнула замком сумки и вынула кошелек.