Гарри Дрезден, единственный профессиональный чародей в Чикаго, близок к чёрной полосе своей жизни... Ибо как Зимний Рыцарь Королевы Воздуха и Тьмы, Гарри никогда не знает, чем могут обернуться для него интриги Мэб. Обычно это неприятности. Он и половины не знает... Мэб попросту обменяла умения Гарри на погашение одного из своих долгов. И теперь он обязан помогать группе сверхъестественных злодеев, возглавляемых одним из жутчайших и презреннейших врагов Гарри - Никодимусом Архлеоне, вломиться в самое охраняемое место города, чтобы получить доступ к самому охраняемому месту в Небывальщине. Это налёт для возвращения самого что ни на есть Святого Грааля из хранилищ величайшего склада ценностей сверхъестественного мира, принадлежащих самому Аиду - повелителю долбаного Подземного мира и вообще неприятной личности. Хуже того, Дрезден подозревает, что параллельно идёт другая игра, о которой никто не упоминает. А ещё он до смерти уверен, что Никодимус не намерен отпускать живым ни одного свидетеля из своей команды. Особенно Гарри. Дрезден всегда умел выкручиваться, но ему придётся вести предательскую игру, чтобы выжить в этой буче - если только собственные союзники не убьют его раньше, чем это сделают его враги...
Глава 1
В моей голове тикала бомба замедленного действия, а единственный доверенный человек, который мог прийти и вытащить её, так и не появлялся и не разговаривал со мной уже более года.
Это куча времени, чтобы начать задавать себе вопросы. Кто я? Что я сделал со своей жизнью?
Кому я могу доверять?
Последний вопрос — самый противный. Вы задаетесь им в минуты сомнений. Иногда, просыпаясь посреди ночи, вы начинаете гадать, тем ли людям вы доверяете. Иногда, оказавшись в одиночестве по какой-либо причине, вы начинаете перебирать в памяти каждую мелочь о ком-то, в поисках незначительных на первый взгляд вещей, которые вы могли упустить.
Это пугает. Это заставляет вас думать, что, возможно, вы наделали каких-то ужасных ошибок в последнее время. Это побуждает вас делать что-то, действовать — только когда вы застряли на острове посреди озера Мичиган, у вас несколько ограниченный выбор того, что именно вы можете сделать, чтобы выпустить пар.
Глава 2
Мы с братом построили причал Что-За-Хрень-Док на берегу одного из трёх небольших пляжей Предела Демона, самом близком к проходу в каменных рифах, окружающих остров. Возможно, где-то за век до этого выше по склону пляжа был город, но он был оставлен после того, как его жителей, очевидно, медленно ввергла в помешательство тёмная энергия, накапливающаяся вокруг отвратительных существ, заключённых в тюрьму под островом.
Руины города всё еще виднелись, наполовину поглощённые лесом — труп, медленно пожираемый плесенью и мхом. Иногда я задавался вопросом: как долго я смогу оставаться на проклятом острове, прежде чем так же помешаюсь.
К причалу была пришвартована дорогая моторная яхта, столь же неуместная здесь, как «Феррари» на скотном дворе, белая, со множеством вставок из заидевело-голубоватого хрома. По ней сновала пара человек команды, но наряд их скорее производил впечатление маскарадного костюма, чем настоящей одежды моряка. Складки слишком прямые, ткань слишком чистая, слишком безупречно сидит. Наблюдая за их движениями, я не сомневался, что они носили оружие и отлично умели убивать. Это были сидхе, лорды Феерии, высокие, красивые и опасные. Но меня они не впечатлили.
Главным образом потому, что они не были настолько красивы или опасны, как женщина, стоящая в самом конце моего причала — кончики ее дорогих туфель были в половине дюйма от берега Предела Демона. Если рядом с вами в воде находится большая белая акула, трудно волноваться по поводу нескольких барракуд, плывущих вслед за ней.
Мэб, Королева Воздуха и Тьмы, носила сшитый на заказ деловой костюм, оттенка где-то между перепачканной древесной углем газетной бумагой и замороженными барвинками. Блузка под ним была белоснежна как девственный снег, как и её волосы, искусно уложенные в причёску, подражающую моде сороковых. В мочках её ушей и на шее блестели опалы глубоких оттенков зелёного и синего, сочетаясь с постоянно меняющимся цветом её холодных идеальных глаз. Она была бледна и красива, настолько красива, что любая попытка описать эту красоту звучала бы как грубое оскорбление, я же питал к ней естественный и рациональный ужас.