Несколько слов об авторе:
Андрей Белозеров родился в 1950 году в Ленинграде. По окончании медицинского института работал на «скорой помощи». Ранен в Афганистане, где был военным врачом. Находясь на излечении в госпитале, написал первую повесть «Осколок». Это произведение нигде не было напечатано, однако в результате автору пришлось покинуть Вооруженные силы и переквалифицироваться в журналисты. К медицинской профессии А.Белозеров снова вернулся в Чечне, куда поехал по контракту. Снова ранение, и опять смена профессии. Последние годы А.Белозеров работает имиджмейкером. К его таланту часто прибегают видные петербургские политики, что позволило бывшему военному врачу хорошо изучить «болезни» российского политического общества.
Несколько слов о книге:
«Роскошь нечеловеческого общения» — его первый большой роман. В его основе подлинная история убийства политика федерального масштаба, произошедшего в недавнем прошлом в России.
ПРОЛОГ
Анджей любил работать с русскими. Вообще, чем дольше он жил на Западе, тем больше его тянуло к представителям этой нации.
Как-то по радио он услышал передачу, в которой американец, коренной житель Нью-Йорка, с легкой обидой в голосе говорил о том, что русские с невероятной скоростью внедряются в американскую жизнь — мол, они выходят на уровень настоящего, полноценного среднего класса спустя какие-нибудь пять-шесть лет после того, как въехали в эту благословенную страну без гроша в кармане, без знания языка и без какой-либо профессии, в которой нуждалось бы это лучшее в мире, самое демократическое и самое высокоразвитое общество.
Коренной нью-йоркер говорил и о том, с какой легкостью занимают русские руководящие посты, как быстро внедряются в директораты компаний, как в считанные годы достигают того, на что средний американец тратит существенную часть жизни: учится в школе, затем в колледже, может быть, и в университете, а эти — упс! — приехали с чемоданом барахла, поболтались полгода-год на Брайтоне, глядишь — устроились на курсы, перебрались в более приличное место Бруклина, поближе к Манхэттену, и через пять лет — упс! — у них уже свои конторы, — упс! — свои клиники, — упс! — свои офисы на Манхэттене и домики в Нью-Джерси с видом на Гудзон.
А тут еще бум программирования, сетовал этот средний американец. Ведь они все, говорил он, раньше такси водили… Теперь же бывшие таксисты работают в приличных компаниях ведущими специалистами…
Зависть была слышна в его голосе, зависть и недовольство.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПРОФЕССОР
Глава 1
«Бой — средство войны. Цель ее — уничтожение противника. Успех боя зависит от согласованных действий всех видов оружия. В основе всего лежит маневр».
Отличное пособие. Нам все ясно. Из всех видов оружия. Полное уничтожение. И подразумевается, что любой ценой. Как же! Грудью на амбразуру — герой. Себя вместе с вражеским танком подорвать — высшая доблесть!
Все правильно. Доблесть. Только кто же знал, что он окажется на войне? Он не собирался ни на какую войну. У него совсем другая работа. И интересы другие. Да и войны-то нет. Ладно бы и вправду — война. Тогда другое дело. Тогда — конечно. И грудью на амбразуру. И себя с танком. Это было бы логично.
Но где логика у этих мерзавцев? Где здравый смысл? Где граница, за которой у них кончаются затянувшиеся инфантильные игры и начинается нормальная жизнь? Нормальная, заполненная работой, направленная на созидание, а не на… Не на…
Павел Романович не мог понять конечной цели тех, о ком думал. Хоть убей, ему было не разобраться в их логике. Если таковая вообще имела место быть, как любил он говаривать в свое время на лекциях.
Глава 2
— Слава Богу, — сказала Галина Сергеевна Журковская, увидев на пороге мужа. — На лекцию не пошел?
— Не пошел.
— Правильно. Своих лекций тебе не хватает, еще и на Греча ходить… Ему-то, конечно, в охотку это…
— Перестань, Галя. Что ты на него набрасываешься?
Шнурок на правом ботинке затянулся крохотным каменным узелком. Пытаясь развязать его, Журковский сломал ноготь, чертыхнулся и, выпрямившись, стащил ботинок, зацепив его носком левой ноги.
Глава 3
Суханов поехал в офис. Рабочий день его уже давным-давно стал ненормированным до такой степени, что разница между днем и ночью стерлась совершенно.
Спал он урывками, полноценный отдых случался только в редкие выходные дни, которые Андрей Ильич сам себе устраивал, убежав в Москву — разумеется, с отключенным мобильным телефоном. Правда, по возвращении в родные пенаты от «отдыха», который он, а вернее, его столичные друзья и партнеры устраивали в первопрестольной, нужно было еще дня два приходить в себя.
Бывали, конечно, случаи, когда Суханову удавалось организовать для себя что-то вроде отпуска. На неделю уехать, например, в Нью-Йорк, который он любил, пожалуй, больше всех остальных городов мира — а за годы занятий бизнесом Суханов много где побывал, — или в Африку, которую любил значительно меньше Большого Яблока, но она тянула к себе недополученной в детстве экзотикой, впитавшимся в подсознание восторгом от волшебных строк «В Африки акулы, в Африке гориллы, в Африке большие, злые крокодилы».
Андрей Ильич Суханов иногда думал, что он очень счастливый человек. Это не означало, что жизнь его была легка, комфортна и насыщена одними только радостными или, на худой конец, просто приятными событиями вроде покупки нового автомобиля, вовсе нет. Большую часть своего времени он как раз занимался тем, что разбирался с проблемами, каждая из которых могла бы ввести в ужас большинство рядовых граждан, да и бизнесменов средней руки тоже.
Но когда у Андрея Ильича выдавалось время для того, что он называл «подумать о душе», он чувствовал удовлетворение, ощущал, что живет не зря и что жизнь его, какой бы сложной и рисковой она ни была, по большому счету, как говорят, «удалась».
Глава 4
Журковский, несмотря на то, что уснул уже ранним утром, проснулся, как обычно, в восемь.
«Сколько же я спал, интересно? — подумал он. — Часа два с половиной… Вот она, старость. Правду говорят, что старики могут почти не спать. Или они просто спят на ходу? Компенсируют ночную бессонницу?»
Анатолий Карлович быстро оделся и вышел на кухню, где его, как всегда, уже ждали чашка горячего кофе, сосиски и бутерброд с сыром.
— С добрым утром, — сказала Галя.
Она стояла у плиты спиной к мужу и не повернулась, когда он вошел. Журковский улыбнулся и ответил, как всегда отвечал по утрам:
Глава 5
Сергей Сергеевич привычно нажал на кнопочку, и стекло, отделяющее пассажиров от водителя, поднялось.
— Павел Романович, как дела в Москве? — спросил Лукин, сидевший рядом с шефом на заднем сиденье. Машина ехала в аэропорт.
— В Москве? Плохо, Сергей. Если честно, то плохо.
— У Самого были?
— Нет. Не принял. После того разговора — все. Связи нет.
