Любимым временем года Марты была осень. Она сама не знала почему, никогда об этом не задумывалась, ей просто нравилось все, что сопутствует осени.

Вот и сегодня Марта сидела на одном из крупных камней на склоне холма, это было её любимое место. С него открывался потрясающий вид: Драконьи горы заслоняли горизонт, даже летом на их вершинах лежал снег, в деревне говорили, что и река Быстрая, которая пересекает долину, берет начало на склонах гор и только кажется что они рядом, на самом деле до них много дней пути. Все это было раскрашено разноцветными красками, настоящий калейдоскоп, какой можно увидеть только осенью. А еще было видно деревню у реки, дорогу, ведущую в город и небольшую тропинку по которой можно было дойти до дома Роксаны.

— Морита тебя к директрисе, — в класс заглянула Дейра, — Ой, извините ир Катени, я хотела сказать, что ира Директор вызывает к себе неру Мориту.

Я скривилась, только Дейра может так попадать впросак, теперь этот сноб Катени донесет на неё директрисе, и её опять накажут. Дейра единственная, в этом гадюшнике, почему-то называемым пансионом для благородных девиц, кто мне был симпатичен. На неё не получалось обижаться или не обращать внимания, её оптимизм бил через край и даже местные задаваки из влиятельных семей, её не трогали.

— Ну что ж, Морита можешь идти, — разрешил наш учитель этикета, — но на следующем уроки я тебя спрошу по пройденной теме, соизволь подготовиться.

Было бы к чему готовиться, за два года мы изучили этикет вдоль и поперек, и сейчас на нем отдыхают даже особы далекие от интеллекта. Интересно кто на этот раз ко мне пожаловал? К ир Адели, она же директор этого заведения, меня вызывали только, когда приезжал отец или Бефф, уклад пансиона я не нарушала, точнее не попадалась, так что для учителей, наставников и родителя я была примерной, скромной девушкой.

В начале моего здесь обучения, родовитые особы пытались тыкать мне моим незаконнорожденным происхождением, делать гадости и так далее, но после нескольких нелепых случайностей с зачинщицами, как то сломанная рука, разбитый нос, от меня отстали. Нет, они, конечно, пытались приписать эти случаи мне, все-таки отец темный маг, но доказательств не нашли, а свидетелей в мою пользу было хоть отбавляй. Папаша в тот раз очень подозрительно смотрел, его вызвали в пансион с другими магами, как-никак родитель подозреваемой. Он тогда и предположил, что на меня наложено заклятие умершей матерью, с целью защитить своего ребенка от недоброжелателей, остальные маги покивали, соглашаясь, на этом и разошлись. А отец, уезжая, сказал мне: «Не зарывайся». И с тех пор я веду себя особенно осторожно, слава Пресветлой, желающих поиздеваться надо мной, после того разбирательства поубавилось.