— Здесь есть Вины?

— Не думаю. И более того, я сомневаюсь, что они и на Марсе есть.

— Почему?

— А кто это видел?

— Марсиане говорят — есть!

— Да-а, — ахнули трибуны, что могло означать и обратное. А именно:

— Задавит весом. — Хорошо, что подоспел Шкура, и попытался взять голову Буцефала в зацеп. Имеется в виду:

— Задушить за шею. — Не удалось, но задушить до конца Пипи он не смог. Тем более, что судья прокаркал конец первого раунда. И не удивительно:

— Если попугай может говорить, то каркать тем более.

— Скажи:

— Бел-ы-ы-е-е! — немного разочарованно сказала одна девушка другой. У многих на одежде были вышиты имена, как предполагалось по протоколу. Но не у всех.

— Почему не у всех имена? — спросил Кор, как он сказал встретившего его:

— Парламентера.

— Нэ успели.

— Что значит, не успели? — возмутился Корень. — Мы вам послали Предупреждение о Прибытии сто лет назад. Мало?

— Ты откуда знаешь? — Дэн.

— Изучаю науку, генерал.

— Да вранье это все, одни придумывают, а другие верят. И кстати, почему: Генерал?

— Наука, пришла информация с Земли, что ты генерал, уж не знаю чего, но есть — значит есть.

— Ты хочешь сказать, Земля опережает нас во времени настолько, что это можно заметить?

Дэн и Вра пригласили двух дам, прилетевших вместе с ними, а именно Га и Ан на берег моря, куда они уже прибыли на постоянное место жительства.

— Попросили местечко потеплее на Земле, — со смехом сказал Ленин, подписывая Декрет, разрешающий инопланетянам жить в Ялте на Черном море. Но не всем с постоянной пропиской. Например, Кок должен был только погостить у друзей с месяц — не больше — и отправляться восвояси, а именно в Иркутск. И он, этот Кок, увязался с ними, хотя вроде бы:

— Чё делать впятером-то?

— Тут мне одна из них понравилась, — шепнул он Дэну.

— Я вообще-то сам хотел ее трахнуть.

Жена Дэна только спросила:

— Почему мы не выступаем?

— Мы и выступили, — сказал Майно. Некоторые считали, что Майно — это его настоящая фамилия, а не Махно. Но, как говорится:

— Пусть делает, что хочет, лишь бы был за нас.

— Нет, нет, — сказал Колчак, — ни в коем случае нельзя считать, что мы сюда приехали для того, чтобы и начать Гражданскую Войну прямо отсюда.

— Это хорошо, — сказала Ника Ович, — что тебе ничего не сняли за удар по мне ногой.

— Почему?

— Ко кочану. Ты, что, не понял? Когда я ударю по тебе мне тоже ничего не будет.

— Это не очевидно, — ответил Василий Иванович.

— Думаешь — это не аксиома?

— Охотно поясню, — встрял Одиссей, — он, — Оди толкнул плечом Нази, — просто на-просто знал, что мало дали тогда.

— А-а, — протянула Агафья, — вы договорились между собой. Ладно, я буду в оппе. В оппозиции, в смысле.

— Бесполезно, — сказал главный судья, а Оди только махнул рукой, мол:

— По барабану.

Между тем, в зале Коллонтай готовилась ко второй попытке, несмотря на то, что говорила после удушающего то хрипло, то шепотом.

Ника Ович никому ничего не сказала, как будто на самом деле была мертвой, а как заведенная сразу полезла на ринг. Тем не менее было определено:

— Разум у нее существовал, ибо она спросила, обернувшись в зал:

— Это бокс или дзюдо? я должна знать, прежде чем начать это мочилово. — И добавила: — Ихкто первый, ты? — она указала на Колчака, лениво раскинувшего в своем кресле в Белом углу ринга.

— Этот, этот, — закивали некоторые, потому что многие были не видны в полутьме, с ярко-освещенной Сцены. И выкинула Ко со сцены вместе с его стулом. И тут же поклонилась благодарным зрителям.

— Совершенно очевидно, — сказал на это Оди, — она дзюдоистка, потому что боксеры после победы не кланяются, а прыгают с поднятыми вверх перчатками. — У Ники, кстати, была только левая перчатка.

Но пока что место было занято. Какая-то девушка уже не в первый, кажется, раз вмешалась в ход непрерывного действия. Она разнимала Леву Задова и Парика, который хотя и был пьяным, но раз за разом бросал и бросал толстопузого судью, а Щепка сидела в кресле и читала своего Шекспира, которого принес ей Дэн, а секундант этого Белого угла Сонька пыталась ей мешать, дождалась:

— Шекспир пошел по назначению. — И именно в голову Соньке. Именно В, имеется в виду, торцом толстого тома. Наблюдавший эту схватку литературы и приставания в надежде неизвестно на что Одиссей предсказал:

— Это может быть очередной схваткой.

— Вряд ли, — сказал Нази. — Там, видите, и так уже очередь.

— Я и говорю, что эти на очереди, — ответил остроумный Оди. А Сонька, между прочим, подошла к судейскому столу и сказала с заплаканными глазами: