Как дорогую реликвию храню я фотографию, вделанную в горах Сьерра-де-Гвадаррамы, на вершине со странным названием "Мертвая женщина". Это было в Испании без малого сорок лет назад, во время националы^-революционной воины испанского на рода 1936—939 годов, Из семи человек запечатленных на этой фотографии, мне известны судьбы только троих, Двоих из них уже нет в живых: пег моего незабвенного друга Григория Сыроежкина, которого

в

Испания называли Григорий Грандэ; нет а комиссара нашего отряда испанца Галарса Переса Перегрина, задушенного гарротой

[1]

в застенках мадридской тюрьмы Карабанчель в 1952 году. Пока живу я, уже вышедший из игры.

В Испании, где мы сражались в рядах республиканской армии, как и тысячи других антифашистов-добровольце в из многих стран мира, судьба спела меня с Григорием Сыроежкиным. Там прошли два последних года его жизни. Мы прошагали их вместе по раскаленным дорогам войны, стоившей испанскому народу миллиона человеческих жизней.

Этих двух лет, наполненных опасностями, риском, веем, из чего складывается жизнь человека па войне, с избытком хватило бы для книги воспоминаний. Но о делах Григория Сыроежкина, в которых он участвовал до войны в Испании, я много слышал и раньше, еще не зная его лично, не предвидя встречи с ним. Мог ли я после двух лег пребывания на войне в Испании, после всего пережитого вместе пройти мимо его прошлого, такого необычного, даже для биографии контрразведчика?

Вот почему я рассказываю здесь об эпизодах героической жизни Григория Сыроежкина, происходивших еще до войны в Испании. Эти эпизоды —звенья одной цепи.

Прошлое не умирает, оно всегда живет в нас, В моем сознании Испания оставила глубокий след. Воспоминания о ней никогда не исчезали, и даже Великая Отечественная война, явившаяся в жизни нашего народа таким всеподавляющем событием, не накинула покрывала забвения на все, что было в 1936—938 годах. По мере того как уходит время, воспоминании с новой силой всплывают в моей памяти, образы ушедших друзей-соратников неотступно окружают меня. Желание рассказать о людях, с которыми я прошел через эти события, о том времени двигало моим пером, когда я писал эту книгу.

У меня все началось с авиации. Крылатый лозунг "Комсомол - на самолет!" в 30-е годы захватил многих из нас, тогда еще молодых людей, выражал наши самые сокровенные мечты. В те годы я служил на границе. Проснувшаяся неудержимая тяга к авиаций целиком овладела мною: я бредил самолетами, каждую ночь мне снились полеты. Наверное, слова "кто ищет, тот всегда найдет" сбываются в большинстве случаев. Обстоятельства благоприятствовали мне. В то время спортивное общество "Динамо" создавало первые авиационные школы в крупных городах страны. Одну из этих школ окончил и я, твердо решив стать военным летчиком.

Начальником школы и моим инструктором, научившим меня летать, был старый русский летчик Иван Иванович Егоров. Он был романтиком, энтузиастом своего дела. Выхолен, из семьи кадровых военных, Егоров оказался в числе тех офицеров царской армии, которые с первых дней бесповоротно примкнули к революции и самозабвенно служили ем, сражаясь в годы гражданской войны на многочисленных фронтах.

Запомнился мне первый полет на учебном самолете У-2 , Мы набрали высоту 600 метров, и Егоров сказал мне по переговорному устройству: "Возьми, дорогуша, ручку и попробуй вести самолетик по прямой. Обращайся с ним на "вы" — очень вежливо и нежно, как с любимой девушкой!"

Через какое-то время я был командирован в Москву, где прошел курсы усовершенствования начсостава при оперативном факультете Военно-воздушной академии, а затем, в начале 1936 года, был назначен командиром-комиссаром отдельной авиационной части в Восточном пограничном округе. Так я оказался па границе Синьцзяна, обширной китайской провинции.