Знойным летним днем, когда женщины пропадают в полях на прополке, а мужчины слоняются без дела, на единственной дороге, ведущей к деревне, появилась запряженная двумя лошадьми повозка. Левмир, двенадцатилетний мальчишка, томящийся от жары, как раз поднимал из колодца ведро с водой. Он замер, позабыв про жажду. Янтарного цвета глаза следили, как двое незнакомцев, спрыгнув с повозки возле заколоченного дома, о чем-то заговорили. Один объяснял, а второй больше слушал, кивал, пока рассеянный взгляд скользил по деревне.

Возница Левмира не заинтересовал — обычный. Спрыгнув на землю, сразу слился с пейзажем. Может, из соседней деревни? Но до нее не меньше семи дней езды. Что вытащило его в такую даль? Причиной, должно быть, являлся пассажир, который и привлек внимание Левмира.

Высокий стройный мужчина с очень уж бледным для разгара лета лицом казался не то грустным, не то раздраженным. Хмурится, слушая слова возницы. Холщовая одежда самая простая, но чистая и свежая, будто только из мастерской. Когда он поднял руку, прикрывая глаза от солнца, Левмир заметил: подмышкой, там, где у всех мужиков в это время года расплывались огромные мокрые пятна, сухо. В отличие от возницы, этот человек не казался своим.

Разговор подошел к концу. Возница запрыгнул на повозку и, один за другим, подал мужчине три объемистых тюка. Потом хрипло каркнул что-то лошадям, и повозка, развернувшись, выехала прочь из деревни.

Проводив повозку взглядом, мужчина заметил Левмира. Рука поднялась в шутливом приветствии, вроде как он даже подмигнул. Мужчина очевидно приглашал к знакомству, и Левмир почувствовал к нему расположение. Будто бледная рука проникла ему в голову и выдернула оттуда все подозрения и недоверчивость.

С появлением Саната жизнь в деревне потекла по-другому. Левмир не удивлялся. Ведь он не помнил, чтобы когда-нибудь прежде здесь появлялись чужаки. Санат же не просто чужак — его венчал ореол таинственности. Шутка ли — человек, целый год страдавший в тюрьме, под надзором вампиров. Каждому хотелось посмотреть на этакое диво, перемолвиться парой слов.

Особый интерес к Санату проявили девушки. Молодые, незамужние красавицы отмахнулись от кавалеров и стройным потоком устремились ко двору Саната. Строили глазки, зубоскалили, пекли пироги. Так продолжалось до тех пор, пока родители не учинили девкам скандал по поводу переведенных продуктов. Снеди Санату натащили столько, что он не знал, куда ее девать. С удовольствием делился с Левмиром и другими мальчишками, забегавшими в гости. А однажды ночью Левмир, выглянув в окно, увидел, как Санат во дворе копает яму. Закончив, высыпал что-то из ведра и забросал землей. Левмир усмехнулся — понятное дело, пироги начали пахнуть.

Парни, сначала отнесшиеся к Санату с любопытством, после этаких событий сменили милость на гнев. Сперва перестали здороваться, потом начали злословить — ведь ни одну из девок Санат так и не приветил. А закончилось все дракой.

Близился закат. Левмир, гонявший мяч во дворе с друзьями, увидел толпу из двух десятков парней, направлявшихся к дому Саната. Смекнул, что к чему, и бросился наперерез.

— Стойте! — кричал, размахивая руками. — Я отцу скажу!

Словно насмехаясь над хмурыми мужчинами, вышедшими с утра в поля, солнце жарило сильнее прежнего. Задолго до полудня даже самые крепкие и привычные женщины предпочли скрыться в тенях повозок, обмахиваясь платками и соломенными шляпами. Десятки пар глаз смотрели на небо в тщетной надежде увидеть хоть облачко. Но предсказанная Санатом буря пришла и ушла, будто единственно для того, чтобы проветрить, освежить ему жилище.

— Ну вот и скажи мне, что этот лорд Эрлот — нормальный человек! — ворчал Саквобет, обращаясь к Санату. — Надо думать-то, а? Вот поедут бабы завтра кровь сдавать, а потом? Что им тут, подыхать, что ли?

— Он не человек, — ответил Санат, выдергивая сорняки. — Он вампир.

— Да какая разница? Голова-то на плечах должна быть, нет? Угробит деревню, откуда потом кормиться будет?

— Ему есть откуда кормиться, — проворчал Санат. — Плевать он хотел на эту деревню.

Аммит спустился по мраморной лестнице к пруду, и в свете одинокого фонаря увидел сидящую на скамейке у самой воды свою подопечную. Сегодня принцесса Ирабиль явилась на тренировку в платье и туфельках, такая красивая, что Аммит остановился в тени вяза, любуясь, будто картиной гениального художника. Волосы принцессы, собранные в высокую прическу, переливаются золотом и серебром. Ярко алеют губы на молочно-бледном лице. Девочка смотрит на воду через правое плечо, застыв в этой позе, словно специально позволяет себя разглядеть.

Аммит вышел на площадку перед прудом, обнаруживая себя. Ирабиль повернула голову и улыбнулась. Ей нравился Аммит. Сегодня он, как всегда, в плотной кожаной куртке с множеством карманов и прорезей. Тяжелые ботинки мягко, почти неслышно касаются полированной поверхности камня.

— Опаздываешь, старик! — засмеялась принцесса.

Аммит улыбнулся в ответ и, прикрыв глаза, изменил возраст. Исчезла седая борода, волосы стали каштановыми, сгладились морщины. На принцессу смотрел мужчина лет сорока, не больше. Ирабиль надула губы:

— Хорошо тебе. А я могу только прикинуться младенцем…

Жертва бежит среди деревьев, спотыкаясь о выпирающие корни. Петляет, путая след, не в силах смириться с тем, что бежать бесполезно. Преследователи близко, смыкается круг. Сзади слышится волчий рык, слева клубится туман. Стая летучих мышей с писком вьется над головой.

Под ногами образовался овраг, и жертва, вскрикнув, скатилась вниз. Летучие мыши пролетели дальше, рычание затихло. Неужели шанс? Жертва поднялась на ноги и побежала по дну оврага, пока края не снизились настолько, чтобы выскочить из него. Слева, далеко позади, взвыл волк. Тумана не видно. Неужели…

Впереди просвет. Жертва удвоила усилия, и вскоре выбежала на проторенную через толщу леса дорогу. Влево — город, царство смерти. Вправо — деревня. Там ждет муж, дети, привычная каждодневная работа. Жертва побежала направо. Старалась не замечать потрескивания сучьев, доносящегося из леса, изредка мелькающих силуэтов и заливистого смеха. Пусть это все будет разыгравшимся воображением. Лишь бы дотянуть до рассвета!

Черная фигура в развевающемся плаще замерла посреди дороги. На миг жертва сбилась с шага, но стоящий поманил ее к себе, и она решилась. Жертва помнила всех пятерых охотников, и этот не походил ни на одного из них. Жертва упала в его объятия, задыхаясь от бега и пережитого страха, глотая слезы.

— Ну-ну, тише, — улыбнулся вампир. — Сейчас все закончится.

Двери дома герцога Освика заколотили, и лорд Кастилос оторвал доски. Звук шагов гулко разнесся по просторным залам. Картины смотрели на пришельца со стен. Кастилос остановился возле портрета, изображавшего круглолицего мужчину с добродушным выражением лица. Седые волосы свободно рассыпались по плечам, во взгляде сквозит равнодушие. Кастилос опустил голову, отдавая последнюю дань уважения бывшему владельцу дома.

Ничего не изменилось, но все казалось умершим. Пылились столы и стулья, стояли раскрытыми шкафы с посудой и статуэтками. Ковры, давным-давно не чищенные, из белых стали серыми. В буфете Кастилос обнаружил початую бутылку красного вина и фужер. Поднявшись с ними на второй этаж, миновал библиотеку, в которой пять лет назад началась его жизнь, и вышел на лоджию, увитую завядшими цветами. Там, усевшись в кресло, наполнил фужер и вдохнул аромат вина. Ночь выдалась теплой, спокойной, и первый же глоток увлек Кастилоса в пучину трепетных воспоминаний.

Когда-то Освик любил сидеть здесь. Учитывая его возраст, каждый такой выход на лоджию грозил необратимыми последствиями, но герцог рисковал со спокойным сердцем. Теперь на его месте сидел Кастилос, унаследовавший все.

— Мы не могли подумать, что будет именно так, — сказал он, глядя на заросший сад. — Ты еще о многом должен был мне рассказать.

Он вспомнил, как впервые увидел герцога. Тот сидел перед камином внизу, а Кастилос, тогда еще просто мальчишка по имени Санат, храбро смотрел ему в глаза, стараясь не думать, что за лохмотья покрывают его грязное худое тело.

Дворец светился, издалека приковывая взор. Окутанный темнотой и тишиной, этот последний оплот света по-прежнему открывал двери каждому. Никаких секретов и недомолвок. Кастилос в новом мундире, соответствующем званию, поднялся по ступеням Северной лестницы. Слуги, мимо которых он проходил, кланялись, и лорд благосклонно кивал им в ответ. Взгляд скользил по картинам на стенах. Возле одной из них он ненадолго задержался. Лорд Эрлот и король Эмарис бок о бок врывались на боевых повозках в город.

«Нас всегда было трое, — вспомнил Кастилос слова Освика. — Эмарис, Эрлот и я. Как будто сама Река отметила нас и велела держаться вместе. Эмарис оказался мудрым правителем, Эрлот — бесстрашным и беспощадным воином, а я стал между ними недостающим звеном. Я мог заставить Эрлота стать более мягким, а Эмариса — более решительным и твердым».

Освика не было на картине. Он не участвовал в сражениях. Как он говорил, Река создала его для других целей.

— Спасибо, что зашел, Паломник! — послышался голос короля. Эмарис шел к Кастилосу, чуть расставив руки для приветствия.

Кастилос смутился такой откровенности, но ответил на объятие короля.

— Я хочу гулять! — И топнула ножкой, звенья цепи забренчали. — Куда я днем денусь, ну?

Левмир посмотрел на великана, который в задумчивости поглощал завтрак.

— Может, хватит держать ее на привязи? — спросил мальчик.

Великан посмотрел на него, потом на И.

— Может, и хватит, — сказал он. — Да только пусть лучше так.

Старый и, кажется, слепой и глухой слуга Атсамы проводил Эрлота к залу приемов. Когда шаркающие шаги старика стихли в недрах коридора, Эрлот прислушался к звукам, доносящимся с той стороны двери. Мужской голос что-то доказывал. Женский раздавался реже, казался усталым. Эрлот толкнул дверь.

Миледи Атсама, подперев кулаком щеку, сидела на троне, который размерами и богатством оставлял далеко позади королевский. Небольшой зал блистал великолепием. Золоченые колонны, ярко-алые шторы на окнах, пестрые ковры под ногами. Перед троном, коленопреклоненный, дрожал человек. Эрлот не сразу распознал в ничтожестве вампира. Совсем юный, не больше десяти лет среди вечных.

Атсама заметила Эрлота и улыбнулась ему, едва заметно приподняв уголки губ. Положение тела осталось неизменным, глаза все так же уныло смотрели на просящего.

— Не могу понять, чего ты от меня хочешь? — спросила она. — В тебе не моя кровь, я не несу никакой ответственности перед тобой.

— Миледи, я прошу вас о милости, — дрожащим голосом говорил вампир. — Герцог Освик заботился обо мне, когда…

— Как ты это объясняешь?

Вопрос прозвучал громко, отразившись от стен тронного зала. Король, хмурясь, ждал от командира гвардии объяснений. Командир — высокий, худой вампир с длинными каштановыми волосами являл воплощенное спокойствие и уверенность.

— Не в моих обычаях повторять слухи, ваше величество. Но кроме слухов передать нечего. Поговаривают, что лорды занялись баронетами.

— Что это значит? Они начали убивать? Говори, что ты слышал! — не отставал Эмарис.

Он говорил громко, не опасаясь чужих ушей. Еще вчера слуги покинули дворец, перебравшись в зимнюю резиденцию — крепость на южной окраине города.