Судья Камышинского городского суда Ванин продлил срок содержания под стражей обвиняемому Морозову, воспользовавшись отсутствием адвоката.

Я направил в Волгоградский областной суд жалобу на это беззаконие.

О его бесчеловечном, граничащем с очевидным проявлением фашизма отношении к участникам уголовного судопроизводства — подсудимому и двум защитникам — судьи Квасницы я и расскажу. Он назначил рассмотрение моей жалобы на 15 ч. 30 мин. 19.08.2013 г.

Вместе с защитником С.Н. Матвеевой мы своевременно прибыли из Камышина в Волгоград.

В назначенное время заседание не началось. О причинах опоздания судья нас не уведомил, заседание начал лишь после 17 час. В течение двух с половиной часов он нарушал положения ст. 9 УПК РФ, запрещающие судье Кваснице обращение, унижающее человеческое достоинство участников судопроизводства.

Начало уничтожения химического оружия в Сирии мало что меняет в обостряющемся вооруженном противостоянии в этой стране. Сделан лишь самый первый, тестовый шаг. В лучшем случае химические боеприпасы, согласно намеченным планам, будут ликвидированы через год. Да и будут ли ликвидированы вообще в условиях крупномасштабной гражданской войны — это еще вопрос.

Российско-американские соглашения, предусматривающие отказ США от силовой акции в отношении Сирии в обмен на ликвидацию ее химического оружия, стали лишь временной, точнее, внешней передышкой. Они, конечно, предотвратили, по крайней мере на определенный период, масштабные разрушения и массовые жертвы, связанные с такой акцией, ослабили возраставший накал напряженности на Ближнем Востоке. Но ни одной из основных проблем не решили. Боевые действия в Сирии продолжаются с прежним ожесточением и размахом и конца им не видно. Перспективы женевской конференции по урегулированию сирийской проблемы также по-прежнему в густом тумане. При нерешенности главных вопросов второстепенные договоренности могут даже стать катализатором дальнейшего обострения конфликта и привести к обострению вооруженного противостояния и ужесточению позиций сторон. Так было во многих гражданских войнах, так может произойти и в Сирии. И здесь неизбежно возникает вопрос: способствуют ли достигнутые соглашения фундаментальному урегулирования сирийского конфликта? Что в сухом остатке от благих пожеланий и протокольно обтекаемых фраз в преамбулах подписанных документов? Здесь можно выделить три ключевых момента.

Первое. Ослабление военного потенциала Сирии, вынужденной под совместным российско-американским давлением полностью ликвидировать арсеналы своего химического оружия. При этом не предусматривается никаких ограничений на действия Турции и Израиля, оказывающих активную и всестороннюю поддержку этим отрядам боевиков. А ведь до сих пор антисирийские акции Израиля, например, в определенной степени сдерживало наличие у Сирии химических арсеналов, это же относится и к Турции. В свое время сирийское руководство, отказавшись от создания атомного оружия не без влияния, кстати, Советского Союза, решило накапливать эти арсеналы как средство отражения внешней угрозы. Теперь у Турции и Израиля полностью развязаны руки. Налицо изменение баланса военных сил явно не в пользу нашего союзника.

Второе. Расшатывание политических и дипломатических позиций, отстаиваемых российским и сирийским руководством. Если Москва и Дамаск согласились на ликвидацию химических боеприпасов лишь у сирийской армии, то как расценивать их постоянные утверждения, что эти боеприпасы применялись в провокационных целях только боевиками оппозиции? Логичней было бы адресовать требование уничтожения химических боеприпасов именно к ним, или, по крайней мере, учитывая позицию США, к обеим сторонам конфликта, а также тем зарубежным покровителям боевиков, которые помогли им приобрести или произвести эти боеприпасы. Формально к такому уничтожению призываются в принятой Советом Безопасности ООН резолюции и отряды оппозиции, наличие у которых химических боеприпасов вынужден был официально признать Госдеп США. Но сирийскую армию обязывают, боевиков же призывают. Разница здесь весьма существенная, тем более что какого-либо контроля за своими действиями они просто не признают. Фактически виновным без каких-либо серьезных доказательств, но с вынесением достаточно строгого наказания признан только официальный Дамаск. На дипломатическом языке это называется “несбалансированным подходом”, когда очевидные уступки одной стороны ничем не компенсируются другой, фактически навязавшей свою волю.

Третье. Отсутствие каких-либо гарантий отказа США от удара по Сирии даже в случае реализации достигнутого соглашения. О его сохраняющейся угрозе чуть ли не ежедневно заявляют американские официальные лица. Мало того, что Вашингтон добился реального ослабления своих противников, он умудрился полностью сохранить при этом свободу рук, чем, можно быть уверенным, не преминет воспользоваться в дальнейшем. И здесь нельзя не согласиться с предположением руководителя Администрации президента С.Б. Иванова о том, что США могут найти любой другой предлог для нанесения удара по Сирии даже после ликвидации ее химического оружия. Но если это так, а это действительно так, то зачем, спрашивается, надо было огород городить, зачем разоружать своего союзника, не получив твердых, юридически зафиксированных гарантий, отказа от агрессии против него?

О том, что столица Российского государства загажена дворовыми помойками, в которых постоянно копошатся малоимущие граждане, бомжи, домашние животные, птицы и крысы, я писал неоднократно (см., например, «Московская правда» от 1 августа текущего года). Такой первобытный способ избавления от продуктов жизнедеятельности населения наглядно свидетельствует об отсутствии продуктивного творческого мышления у городских чиновников. Это отсутствие стало заметно еще во времена пребывания на посту мэра Юрия Лужкова, который, хотя и считал себя большим изобретателем, ничего более эффективного, чем металлические короба и контейнеры для уборки мусора придумать так и не смог.

После назначения на пост мэра Москвы Сергея Собянина в московских дворах ничего не изменилось. Поэтому москвичи и гости столицы всё так же вынуждены убыстрять свои шаги и задерживать дыхание, проходя мимо дурно пахнущих контейнеров и коробов, которые можно по праву считать памятниками лужковскому времени, а также символами российского бескультурья.

А после того, как московская власть еще и позволила рекламодателям «десантировать» на свои улицы сотни тысяч рекламных объявлений, от обилия которых простому россиянину вполне можно сойти с ума, вся Москва за пределами Садового кольца окончательно потеряла облик цивилизованного города, превратившись целиком в большую помойку.

Сегодня любого рекламодателя в многомиллионном городе можно сравнить с рыбаком, забрасывающим свои снасти в большой водоем, где его улов зависит лишь от количества используемых снастей. Надо ли после этого удивляться тому, что после такого «внимания» к Москве ее остановки общественного транспорта, столбы, стены, подъезды жилых домов, платежные терминалы, а также другие места общественного пользования стали похожими на рождественские елки, украшенные гирляндами разноцветных флажков. Это обоснованно вызывает у любого нормального москвича чувство горечи от самовольного и безнаказанного захвата города рекламодателями, превратившими его в посмешище. И мне в самом деле становится стыдно, когда мои знакомые и друзья, приезжая в Москву, начинают похохатывать над столь своеобразным ее «украшением», а также недоумевать по поводу всеобщего равнодушия и полнейшего «пофигизма» самих москвичей.

В Подмосковье новый сервис. РИА «Новости» оповестило льготников области о том, что заработала «горячая линия» по обеспечению их льготными лекарствами. Я обрадовался, т.к. не получаю 1,5 года лекарство, как стоящий на учете после ракового заболевания, и полгода лекарство, как диабетик. Врачи говорят: «Нет на базе», «Жалуйтесь в Минздрав». И то, и другое лекарство в аптеках – пожалуйста (за деньги, конечно).

Оказалось, я рано радовался «горячей линии». Эта линия вначале принимала мои звонки, аккуратно записывала адреса (домашний и местной поликлиники). «Ждите в течение 10 дней» – ответ. И через 10, и через 20, и 30 дней ни ответа, ни привета.

Потом на звонки поднимали трубку и опускали. Иногда: «Звоните по такому-то телефону». А там никого нет.

Написал заказные письма врио губернатора г. Воробьёву и министру здравоохранения Московской области г. Суслоновой. Прошло больше месяца. Ни от одного, ни от другой ответа не пришло.