Тайнопись искусства (Сборник статей)

Гусман Делия Стейнберг

Ливрага Хорхе Анхель

Фараминьян Хуан Мануэль де

Барабаш Илья

Бузукашвили Илья

Вузман Илья

Гришина Оксана

Губченко Ирина

Дьяков Лев

Дэвлет Екатерина

Заболотская Марина

Зеленская Галина

Зубов Дмитрий

Карелин Вадим

Косолобова Елена

Лоджевская Мануэлла

Морозова Юлия

Мухамадеева Вероника

Наумова Ольга

Обухова Светлана

Петров Дмитрий

Сейфулина Анна

Федотова Татьяна

Чамова Татьяна

Чернышев Александр

Чуличкова Наталья

Искусство — это воплощение и отражение Прекрасного. Искусство — это то, что без слов понятно всем, то, что несет в себе удивительное по глубине послание. В сборник вошли статьи, посвященные древним и современным стилям искусства, великим и малоизвестным произведениям, российским и зарубежным мастерам.

Статьи эти на протяжении более чем 10 лет публиковались в журналах «Новый Акрополь» и «Человек без границ» и неизменно вызывали огромный читательский интерес.

Тайнопись искусства

Искусство и художник

(Делия Стейнберг Гусман, президент международной организации «Новый Акрополь»)

Понятия

искусство

и

художник

связаны точно так же, как

идеал

и

идеалист, правосудие

и

юрист, наука

и

ученый

и так далее.

Идеал является идеалом благодаря идеалистам и вопреки им, и он останется идеалом, даже если не будет идеалистов, которые жили бы им и осуществляли бы его. Подлинные идеалисты помогают ему обретать силу, слабые принижают его, но идеал — это неизменный Архетип, и он всегда остается целью для тех, кто способен преодолеть собственное невежество и невежество окружающих.

Искусство как выражение красоты и отражение прекрасного уже есть реальность, даже если нет ни одного художника, способного уловить ее и выразить в форме.

Художник — это тот, кто способен достичь высот Искусства, и он не должен называть «искусством» любую деятельность или так называемый креатив.

В наше время появляются все новые теории, объясняющие, что такое Искусство, но чем более объективными пытаются быть их авторы, тем более субъективными оказываются сами теории. Большинство авторов выделяют две характеристики Искусства: творчество и независимость. Под творчеством они понимают способность создавать новые вещи, а под независимостью — свободу от других интересов и связей, беспристрастность, то есть способность быть «искусством для искусства». Но разве можно говорить о подлинном Искусстве как о создании чего-то совершенно нового? И разве можно представить себе Искусство абсолютно свободное, не имеющее ни источника, ни целей?

Золотая лестница красоты

(Елена Косолобова)

Красивый человек — некрасивый… Красивая картина — некрасивая… Чем мы руководствуемся, когда произносим эти слова? Последние сто-двести лет принято считать, что универсальных критериев красоты не существует, что прекрасное — лишь игра моды и вкуса, каприз, что-то переменное и неуловимое, как весенняя погода. Так ли это? Вечно или сиюминутно прекрасное? Имеет ли каждый человек собственное понятие о красоте, или есть одна Красота для всех? Древнегреческий философ Платон, например, утверждал, что Красота и Прекрасное — нечто существующее в действительности и не подверженное веяниям моды и времени.

Откуда берется красота? Древние греки говорили, что существует идея абсолютной Красоты — нечто незримое, прообраз, архетип, идеальная модель или качество, присутствующее во всем более или менее прекрасном. Подобные архетипы-прообразы есть у всех живых существ, вещей и таких понятий, как справедливость, добро, гармония, любовь — которые мы обычно называем «вечными ценностями». Согласно Платону, эти совершенные, вечные идеи проявляются, воплощаясь в мире материальных форм — так что каждая идея создает множество отражений-теней, в большей или меньшей степени походящих на нее. Так же и Красота выражается в мире через множество разных форм и создает свои многочисленные отражения (возможно, именно поэтому людям так трудно договориться о том, что такое красота, — ведь отражающие ее формы очень разнообразны и не похожи одна на другую). Но ни одна форма не в состоянии полностью передать саму идею — поэтому ее отблески приходится искать в тех существах и произведениях, которые мы считаем красивыми. Известно, что многие великие мастера, особенно античности и эпохи Возрождения, задавались целью найти утраченный образ прекрасного и совершенного первочеловека — и так возникли каноны.

Нарисуй дорогу к горизонту. О геометрии в изобразительном искусстве

(Наталья Чуличкова)

Известно несколько геометрических методов отображения пространства: ортогональная проекция, аксонометрия, линейная прямая и обратная перспектива. Эти же геометрические методы живут полнокровной жизнью и в изобразительном искусстве. Они помогают художнику показать в рисунке трехмерный мир.

Не буду делить нас, нынешних, на технарей и гуманитариев, физиков и лириков. Хотя тема, которую я хочу затронуть, очень к тому располагает. Ведь покрытое красками полотно или стена, расписанная по сырой штукатурке мастером, это особый мир, язык которого — язык образов и чувств, язык художника. И в то же время — математически выверенная строгость геометрических форм и пропорций. А если посмотреть на такой «кусок стены», плоский и ровный, с точки зрения созданного в нем объема и пространства, так это чистой воды геометрия, с ее классическими (и, оговорюсь сразу, не только классическими) законами и правилами.

Искусство и точные науки — такое сочетание становится все более и более привычным, хотя от этого не менее спорным.

Философия искусства: стили в истории

Древнейшее искусство: утраченное и возвращенное

(Екатерина Дэвлет, доктор исторических наук)

История знакомства людей с ранними формами искусства — это история сомнений, удивительных открытий, это рассказ о способности по-новому взглянуть на эстетический потенциал и художественные навыки наших далеких предков, об умении поставить технику на службу не только технологическому прогрессу, но и делу познания прошлого человечества.

Практика нанесения изображений на скалы существует по крайней мере 30 тыс. лет, хотя приводятся данные (пока еще недостаточно аргументированные), что она значительно древнее — до 60 тыс. лет. От Урала до южной оконечности Иберийского полуострова насчитывается около трехсот пещер, скрывающих в своих глубинах изображения, которые относятся к древнему каменному веку, или палеолиту, — огромной по продолжительности эпохе (от 2 и более млн до 11 тыс. лет назад). Ее изучение является, возможно, наиболее романтичным разделом археологии, позволяющим соприкоснуться с детством человечества, проследить его взросление, а самая большая загадка кроется в ответе на вопрос «почему первые образцы искусства отнюдь не являются робкими и неумелыми попытками, а имеют совершенные формы?».

Пристальный научный и общественный интерес к наскальному искусству, в наши дни постоянно возрастающий, возник еще в позапрошлом веке. Первооткрывателем можно считать испанца дона Марселино Санс де Саутуолу. Он впервые осмотрел пещеру Альтамира в 1876 г., спустя восемь лет после того, как в привходовом отверстии чуть не застряла собака местного охотника Антонио Кубильяса, который и сообщил ему о перспективном для раскопок объекте. Но древние изображения ждали зрителя вовсе не несколько лет (хотя события разворачивались неспешно), а свыше 14 тысячелетий! Саутуола начал раскопки в Альтамире в 1879 г., но слава лежала не вполне у его ног, а находилась над головой — на стенах и сводах пещеры. Хотя Саутуола оказался подготовленным зрителем (он уже видел в Париже небольшие скульптурные произведения палеолитического искусства), но привлекла внимание к росписям его маленькая дочь Мария, которой в то время, согласно разным источникам, было от пяти до девяти лет от роду и которую, судя по всему, просто не с кем было оставить дома. Ее знаменитый возглас под сводами пещеры: «Папа, смотри — быки!» — эхом донесся до нас и до сих пор волнует воображение тех, кто пытается представить, каково это — быть первым человеком, обратившим внимание на то, что в дальнейшем станет предметом бурной дискуссии и войдет в историю культуры.

Тайны готических соборов

(Илья Барабаш)

На первый взгляд, в истории готики не так много белых пятен. Место рождения — северная Франция, аббатство Сен-Дени близ Парижа. Время рождения — 1137–1150 годы, или даже точнее: 14 июля 1140 года, именно в этот день по указу Сугерия, настоятеля Сен-Дени, началась перестройка монастырской церкви с использованием новых архитектурных элементов. В чем не было бы ничего необычного, если бы не идеи, стоявшие за всем этим.

Рождение готики во Франции было подобно взрыву. В 1150 году завершились работы в церкви Сен-Дени, и почти тут же развернулось крупномасштабное строительство по всей Франции. В 1150–1160 годы начали возводить кафедральные соборы в Нуайоне, Лане, Пуатье, Париже, Сансе. А до конца века — в Шартре, Бурже, Реймсеѕ.

Собор — книга тайн

(Илья Барабаш)

Предполагают, что термин «готика» впервые употребил Рафаэль, докладывая папе римскому Льву X о ходе строительства собора Святого Петра (ок. 1520), — как синоним «варварской архитектуры», противопоставив ее «римской», как уничижительное обозначение всего средневекового искусства. Вначале его применяли для обозначения неправильной, искаженной латыни.

Слова «готика», «готический» (французское gothique, немецкое gotisch, итальянское gotico) восходят к латинскому gothi, среднелатинскому gotthus, греческому gothos, образовавшимся, в свою очередь, от древневерхненемецкого gaut — «исток» (эта часть слова входит в название реки Gautelfr, буквально «готский», «принадлежащий племени готов»).

Слово gothique сходно со словом goetique, и возможно, это сходство не ограничивается только звучанием. Есть версия, что понятия gothique — «готическое» и goetique — «магическое» тесно связаны. А art gothique, то есть «готическое искусство», является орфографической деформацией argotique — «жаргонный». Собор — произведение арготического искусства. Толковые словари объясняют, что жаргон, или арго, — это особый язык определенной группы людей, не желающих, чтобы их понимали другие; на этом языке говорили потомки аргонавтов (argonautes), плававших за золотым руном на корабле «Арго». Таким образом, арго, или art gothique, — символический язык посвященных, людей, ищущих мудрости и совершенства.

Ренессанс — весна истории

(Елена Косолобова)

Обычно Возрождением принято называть период истории Западной Европы с XIV по XVI век. И это особое, неповторимое, невероятное время еще и сегодня рождает множество дискуссией среди ученых.

Несомненно одно: это была «весна» человечества, попытка вернуть давно ушедшие древние вещи, дать им новую жизнь. Это был своего рода протест против всего средневекового — через возрождение древней философии, литературы и искусства. В средние века всеми сторонами жизни человека безраздельно управляла церковь, и все, что отклонялось от ее генеральной линии, считалось ересью. Возрождение охватило все — от государства и религии до искусства и науки. Появились новые формы, делались открытия… Но кроме смены внешних форм было еще что-то неуловимое — некое состояние, дух, характер, отличающий это время от всего остального.

В эпоху Возрождения люди считали, что микрокосм и Вселенная тождественны: все действует согласно одним и тем же законам, которые можно применять и к атому, и к человеку, и к звезде. И если дать волю воображению, то можно представить, что человечество составляет одно великое живое существо, которое, как и любой из нас, рождается и возрождается, растет, стареет и умирает. Каждая новая цивилизация, государство, культура — это своего рода новое рождение, новая ступенька великой Лестницы Жизни.

Незнакомое барокко

(Юлия Морозова)

Пышность и великолепие дворцов. Изобилие архитектурных форм. Завитушки, золото, фейерверки, немыслимые карнавалы и развлечения. Кринолины, кружева, банты, веера, изысканные позы менуэта. Такой мы представляем эпоху барокко.

Но почему же в это время появились такие глубокие композиторы, как Иоганн Себастьян Бах и Антонио Вивальди, мыслители Блез Паскаль и Рене Декарт, ведь они задавались отнюдь не праздными вопросами бытия?

Быть может, мы совсем не знаем барокко?

Эпоха барокко, если сравнивать ее с этапами жизни человека, напоминает подростковый период. Помните — огромное желание дойти до всего своим путем, отвергая опыт старших, испытать и убедиться самостоятельно. Помните — вера в идеал, в добро и справедливость, сменяющаяся горьким отчаянием, разочарованием и осознанием несовершенства мира. Порой это рождало протест против всего принятого и установленного кем-то другим. И как юность за экзотичностью и яркими красками внешнего вида прячет свою неуверенность и растерянность, так и человек эпохи барокко за буйством и пышностью форм, карнавалами, театральными масками и строгостью церемониала прятал свою ранимую, мятущуюся душу, искал утраченную гармонию и согласие, стремился вновь обрести Бога в своем сердце.