Райфу Севрансу из клана Черный Град ведун назначил в покровители ворона, и Райф носит на себе вороний клюв. Однажды зимой, когда Райф и его старший брат Дрей отлучились из охотничьего лагеря, чтобы пострелять зайцев, их отец Тем и вождь клана Дагро были убиты людьми Пентеро Исса, правителя города Вениса. Мейс, приемный сын Дагро, тоже был в лагере, но остался жив и предложил в вожди себя. Райф с самого начала не верил в то, что Мейсу удалось спастись, и утверждал, что тот знал о нападении заранее. После засады на Дороге Бладдов, где воины Черного Града по приказу Мейса убивают женщин и детей чужого клана, Райф понимает, что ему придется покинуть клан, где он чувствует себя отщепенцем.

Ангус Лок, дядя Райфа, входящий в тайное общество фагов, приглашает племянника с собой в Венис, и Райф с тяжелым сердцем соглашается. По пути они заезжают в печной дом Даффа, где Райф признается, что присутствовал при резне на Дороге Бладдов. Между воинами Бладда и Черного Града завязывается бой, и Райф, вступившись за свой клан, убивает трех бладдийцев. Он знает, однако, что спасибо ему за это никто не скажет. Защищая Черный Град, он рассказал о подробностях побоища и сознался, что участвовал в нем, — теперь пути назад ему нет.

Прибыв к южным воротам Вениса, которыми мало кто пользуется, Ангус и Райф видят девушку, убегающую от стражников. Ангус по причинам, известным ему одному, бросается ей на помощь. Райф поневоле вынужден принять его сторону — и когда решетка ворот опускается, заперев Ангуса в городе, он стреляет из лука в стражников, целясь сквозь прутья.

В руднике стояла удушливая жара. Струя воды ударила в стену, и скала взорвалась, обдав рудокопов пылью и паром. Скорбут Пайн злобно выругался и вытер грязной тряпкой крупные капли пота на лбу.

— Не прошло и часу, как погасили костры. Что эти ублюдки себе думают? Крабы мы, что ли, чтобы варить нас заживо?

Кроп промолчал. Они со Скорбутом работали в алмазных копях уже восемь лет, а за это время с ними всякое случалось, бывало и хуже. Много хуже. Кроме того, разговоры отвлекают, а Кропу сегодня надо было все время держать в памяти одну важную вещь. «Смотри не забудь, верзила. Будь готов, когда я скажу».

Поставив пустое ведро в голубую рудничную грязь, Кроп смотрел, как рушится и трескается скала. Костры, разожженные старателями, нагревают камень, а вода, подаваемая из озера, из Купели, охлаждает его так быстро, что валуны величиной с телегу дробятся в пыль. Так старатели, по их словам, размягчают породу, а следом приходят рудокопы со своими кирками. Хороша мягкость! Мэнни Дун сломал себе хребет, расчищая жилу прошлой весной. Кроп помнил, как нес старика и как ноги Мэнни дергались и били его по животу. Старатели тогда вызвали стражу и загородили участок. Не ради безопасности — это Кроп знал. Они загородили его от рудокопов. Перед тем, как спина Мэнни переломилась, его кирка обнажила в стене россыпь красных камней. Их называют Красными Глазами. Красные Глаза — это алмазы, а добывать алмазы — дело свободных старателей, не рабов.

— Эй, верзила, за работу. Не давай мне повода расправить кнут.